— А як же? А ты як думав? Старшина, що не знает, як пыль в глаза пустить и на подчиненных страх нагнать, який же цэ старшина?
Павловский вдруг как–то странно хмыкнул и отвернулся. Я заметил, что по щеке его скатилась и спряталась в усах непрошеная слеза. Он последним отбывал на паре битюгов в Киев. Его сменял бывший командир Олевского отряда инженер–строитель Федчук, тоже партизан гражданской войны. Великих дел их отряд не совершал, за пределы своего района не выходил, но воевал в Полесье честно, участвовал в блокаде железной дороги. Летом в Полесье активизировалось всенародное партизанское движение. Взрослое мужское население Олевских деревень, а частично и женщины повалили в свой партизанский отряд. К осени в нем насчитывалось уже около трехсот человек. С этими людьми Федчук и влился к нам, когда мы вернулись с Карпат. Ковпак назначил к Федчуку комиссаром подрывника и поэта Платона Воронько, к которому затем перешли и функции строевого командира. А кандидатуру Федчука Михаил Иванович Павловский перед самым своим отбытием на Большую землю предложил на должность помпохоза. Это нас вполне устраивало…
В батальонах своего обоза почти не было, и основной груз пришлось снова взвалить на крестьянские подводы. Эта большая часть колонны, находившаяся как раз в центре села, выглядела весьма неказисто. Непривычные к строю воловьи упряжки стояли беспорядочно, кое–как. А батарейный обоз и санчасть вообще походили на базарную толкучку. Новый наш партизанский интендант озабоченно носился верхом от одной группы подводчиков к другой. Те обступали его, о чем–то расспрашивали. Федчук разговаривал с ними спокойно, но иногда и покрикивал, после чего возницы быстро расходились, пожимая плечами.
Для меня настроение этой части нашего войска было сейчас важнее всего. На воловьи упряжки погружено более миллиона патронов, тысячи гранат, тонны взрывчатки — почти весь боезапас, выданный нам по приказу Ватутина и пополненный у гвардейцев в Овручс.
Особенно оживленно Федчук беседовал с возчиками, прикомандированными к четвертому батальону. Кое–кого из них я узнал. Это были те самые люди, которые всего три дня назад перевозили наши пожитки из Овруча через «фронтовые ворота». Вырвавшись из их кольца и покружив еще минуты две, Федчук подъехал к штабу, кряхтя слез с коня и подошел к нам.
— Народ бунтуется, товарищ командир, — тщательно и с непривычки курьезно вытягиваясь во фронт, доложил помпохоз. — Просят точные сроки им указать, толкуют, что тягло у них подбилось. А кроме того, поговаривают, будто пришло время на армию ориентироваться: партизаны для них теперь не защитники.
