Василий достал платок, вытер пот со лба, вспомнил деятеля совсем из другой эпохи – великого римского хитреца Макиавелли и блестяще завершил фразу:
– ... и других известных советских писателей.
Ответ был настолько же обтекаемым, насколько и неуязвимым. Секретари облегчённо вздохнули. Ни у кого не возникло желания углубляться в дискуссию. Все ждали, что скажет Маркин.
– А почему именно в Штаты? – поинтересовался Маркин, явно надеясь на то, что неискушённый в таких ситуациях Аксёнов опять попадет в какой-нибудь капкан. – Ведь есть Франция, Италия, Швеция, Польша. Болгария, наконец.
Василий, наученный горьким опытом своего дебюта, ответил не сразу. Он помолчал, проигрывая в голове возможные варианты ответа.
– Во-первых, я готов ехать туда, куда вы сочтёте нужным, – с хорошо разыгранной покорностью произнёс Василий, что явно понравилось секретарям. – Но я не владею в достаточной степени языками тех стран, которые вы назвали. Я знаю английский в той мере, которая позволяет мне читать лекции о русской литературе.
Все поняли, что Вася выиграл свой раунд, и приготовились к благополучной концовке. Но тут случилось неожиданное. Аксёнов посмотрел на сытые, излучающие довольство лица секретарей – вершителей судеб русской литературы, обласканных коммунистической партией и получивших массу привилегий за свою верность политическому идолу, и сердце его не выдержало.
– Есть ещё одни довод в пользу моей поездки, – мрачно начал он, воинственно подняв вверх громадную голову, на которой явно обозначились острые рога дикого вепря. – Только что из поездки в Америку вернулись всемирно известные поэты – секретари Союза писателей СССР Сергей Наровчатов и Михаил Луконин.
Народ насторожился. В словах "всемирно известные" звучала явная издёвка, поскольку это были абсолютно средние по таланту поэты.
– Почему секретарям, – продолжал Василий, – можно ездить в Америку за счёт Союза писателей СССР, а мне – простому советскому писателю, приходится выпраши- вать и надеяться на милость руководства нашего писательского Союза? Тем более, что моя поездка оплачивается американским университетом, а не Союзом писателей.
Это был удар в солнечное сплетение. Такие вещи простым смертным не прощались, и Марков решил поставить взбунтовавшегося писателя на своё место.
– Я полагаю, – жёстко сказал он, – что поездки писателей за рубеж – это прерогатива руководства Союза писателей СССР, которому по уставу предписано решать, кому и когда выезжать за пределы нашей Родины. Своим провокационным высказыванием вы, Василий Павлович, бросаете тень на руководство Союза и вносите раскол в ряды нашей творческой организации. Это была команда "фас!". "Три поросёнка" воинственно захрюкали и бросились в бой, призывая на помощь не только Волка "русского шовинизма", но и Медведя "советского патриотизма" и Осла "идейности".
