И в этот момент дверь с грохотом распахнулась. Это прозвучало как удар грома, ниспосланный богами.
— Тысяча чертей! — крикнул второй караульный.
Ральф в этот момент был занят тем, что одной рукой сдавливал горло Гвинет, а второй — норовил забраться поглубже под юбки. Услышав шум, он поднял голову.
Огромный, грозный, разъяренный человек в дверях направил револьвер на Ральфа.
В его глазах Гвинет увидела лишь черноту. Он казался воплощением самого дьявола.
Ральф, продолжая держать руку на горле Гвинет, отодвинулся от нее, однако маркиз не оторвал от него своего сатанинского взгляда.
— Отпусти леди, — приказал Морнингхолл негромко, но это прозвучало так, что у Гвинет похолодело внутри.
Ральф глумливо ухмыльнулся и еще сильнее сжал своей мясистой ладонью горло Гвинет. Она задохнулась и закашлялась, чувствуя, что мир вокруг начинает темнеть. До нее долетели слова команды Морнингхолла.
— Отпусти ее, или ты умрешь. Живо!
Ральф захохотал.
Маркиз выстрелил.
Ральф дернулся один раз, второй — и замер.
Запах пороха наполнил каюту. Рука караульного медленно соскользнула с горла Гвинет. Глаза у Гвинет были закрыты, она чувствовала, что ее обволакивает густой мертвенный туман. И ни единой мысли, ни единого чувства. Она подняла руку к саднящему горлу, медленно отползла подальше от караульного и забилась в угол кровати, подобрав под себя ноги. Ее душил кашель, она была не в силах вдохнуть хотя бы толику воздуха.
— Подожди меня снаружи, — сказал Морнингхолл второму-караульному, который стоял съежившись у двери и тихо скулил. Матрос мгновенно исчез за дверью, оставив Гвинет наедине с капитаном. А тот молча и грозно приблизился к ней и так же молча схватил ее за локоть.
Должно быть, прикосновение его руки вывело Гвинет из состояния оцепенения.
— Не трогайте меня! — крикнула она, забиваясь еще дальше в угол и отчаянно брыкаясь. Крупные слезы покатились по ее щекам, от стыда она закрыла лицо руками. — Не трогайте меня. Больше я не в состоянии… Прошу вас…
Совершенно обессилевшую он снял ее с кровати, поставил на ноги и покровительственно прижал к своей груди.
Она разрыдалась в его объятиях, чувствуя биение его сердца. Она подняла глаза, взглянула на его изумительно вылепленное лицо и на одно мгновение уловила в нем какое-то подобие нежности. Однако Морнингхолл тут же резко вскинул голову и невидящим взглядом уставился в измазанную сажей стену.
— Вам сегодня досталось слишком много от всех, — хрипло проговорил он. — Пойдемте. Я провожу вас домой.
