...Безмолвие его злости своим треньканьем.
Она погибла.
Она лежала где-то в обломках своей машины на девяностом шоссе.
Пока он расхаживал, вкуривая сигарету, он знал, что она лежит там и истекает кровью.
...И умирает после аварии на скорости восьмидесяти миль в час.
...И оживает?
...И вместе с машиной становится целой и невредимой, и вновь живет, воскресшая? И в эту самую минуту мчится багажником вперед домой на жуткой скорости, чтобы раззахлопнуть дверь после их финальной ссоры? Чтобы разнакричать на него и чтобы он разнакричал на нее?
Он мысленно застонал. Он в душе своей ломал руки. Не может это остановиться именно сейчас. Нет. Только не сейчас.
Все горе, вся любовь, вся ненависть к себе вернули его так далеко, так близко к той минуте...
Не может, не может это кончиться теперь.
Через какое-то время он перешел в гостиную, его ноги ходили из угла в угол, его губы сыпали ругательства, а сам он ждал.
Дверь хлопнула и открылась.
Она смотрела на него. Тушь смазана, слезы на щеках.
— !чертям всем ко уезжай Так, — сказал он.
— !уезжаю Я, — сказала она.
Вошла внутрь, закрыла дверь.
Торопливо повесила пальто на вешалку.
— .считаешь ты как вот Ах, — сказал он, пожимая плечами.
— !себя кроме, нужен не никто Тебе, — сказала она.
— !ребенка хуже себя ведешь Ты, — сказал он.
— !хотел не что, сказать, мере крайней по, бы мог Ты.
Ее глаза блеснули, как два изумруда, сквозь розовую пелену статики, и вот она — прелестная, вновь живая. В мыслях он плясал от радости.
Произошла перемена.
— Ты мог бы, по крайней мере, сказать, что не хотел!
— Я не хотел, — сказал он, сжимая ее руку так, что она не могла вырваться. — И ты никогда не узнаешь, до чего же я не хотел. Обними меня, — сказал он.
И она обняла.
