Принял нас начальник штаба полка и, как было принято на фронте, поинтересовался, нет ли среди нас его земляков. И так как по рождению тульский, я оказался его земляком из соседнего с ним района. Распределив всех по батареям, он оставил меня одного и предложил должность по разведке, то есть помощника начальника штаба. Должность эту даже по тем временам занимали офицеры не ниже капитана, тем более что полк был отдельный и комполка имел права на уровне комдива. Конечно, такая ответственная должность меня, восемнадцатилетнего, не имевшего опыта командирской работы, молодого офицера, не только пугала своей сложностью работы, но и высокой ответственностью выполнения заданий полка в боевой обстановке. Тем более что после выпуска из училища мы не имели стажировки командирской работы.
— Не робей, земляк, все будет хорошо, ведь ты закончил училище, а у нас большинство офицеров выходцы из сержантов и не имеют специального военного образования, не считая полковой школы, уговаривал меня начальник штаба полка.
Но я наотрез отказался от должности по разведке и просил направить меня в батарею командиром огневого взвода.
— Ну ладно, земляк, я хотел как лучше, но так как ты загорелся работать на батарее, направлю тебя в лучшую батарею полка — 1–ю батарею 1–го дивизиона командиром огневого взвода, — закончил начальник штаба и, вызвав связного, приказал проводить меня в 1–ю батарею.
497–й армминполк занимал оборону в самом центре Курского выступа (Курской дуги) на реке Сейм под Рыльском. По ходам сообщения (траншеям) ночью связной привел меня в расположение 1–й батареи. Войдя в землянку, я доложил командиру батареи, что прибыл в его распоряжение. После короткого знакомства и выяснения, не земляк ли я его, комбат приказал ординарцу принести мне ужин и налил мне в алюминиевую кружку водки (для знакомства). Я сказал, что не пью. На что он заявил, что на фронте все пьют и надо оставить всякие там домашние нежности. «Здесь фронт, война и надо быть мужчиной». Выпив водки и плотно поев, я отправился с ординарцем в отведенную мне землянку и там крепко уснул.
Все землянки на батарее больше напоминали добротные блиндажи, имели по три–четыре наката. Разбудил меня по приказанию комбата тот же ординарец на другой день часов в 12 и сказал, что комбат меня вызывает. Наскоро помывшись и приведя себя в порядок, я представился ему.
