— Дженни, пойди сюда, у меня для тебя кое-что есть, — сказала мама. Скорее всего, она решила подлизаться к собаке.
Дженни подошла к ней и легла на спину, привычно подставив живот для чесания. Когда она подставляла живот, то принималась улыбаться. Нижняя губа у нее отвисала, показывалась влажная розовая изнанка, и делались видны острые белые клыки.
— Смотри!
И мама достала из бумажного красивого цветного пакета розовую аппетитную кость, сделанную из какого-то заменителя. — Она даже пахнет мясной костью, — добавила мама с таким выражением, будто и сама с удовольствием ее погрызла бы. — Приобретено в специальном собачьем магазине, — добавила она с гордостью.
Дженни понюхала искусственное изделие и потом не без опаски взяла его в пасть и зажала в зубах.
— А где спасибо? — спросила мама у Дженни.
— Это для нее еще очень трудное слово, — сказала Женя.
— Как и для еще некоторых, — вставила бабушка из кухни. Она как всегда все слышала.
— Собаке грызть такие кости полезно для укрепления зубов, — объяснила на всякий случай мама.
— Да ей твоя искусственная кость — на один зуб, — сказала бабушка. И была права — уже к вечеру кость была сгрызена в прах.
— А теперь, — торжественно объявила Женя, — Дженни покажет, чему она научилась за неделю. Во-первых, она уже почти начала говорить. Скажем, когда она лает вот так — тяв, — изобразила Женя, как могла, — то это она просится гулять. А когда так — гав-гав, это она хочет, чтобы ей дали поесть. Но это не все. Она знает команды. Сидеть!
И Дженни села по приказу хозяйки, а по команде дай лапу протянула лапу. Отчего-то левую.
— Замечательно, она у нас левша, как я, — сказала мама. — А команду голос она тоже уже знает?
— Дженни, голос! — крикнула Женя очень строгим голосом.
Дженни подняла голову, тоскливо взглянула на хозяйку и начала тихо подвывать.
— Это халтура, — сказала строгая Женя. — Голос! Ав, ав, — показала она Дженни, что той надо сделать.
— Ав, — негромко сказала Дженни.
— Громче, Дженни. Как если бы здесь были воры.
— Р-р-р-ав! — громко гавкнула Дженни и тут же получила корочку ароматного черного хлеба, который очень любила. Чему Женя всегда удивлялась — сама она предпочитала длинные французские батоны из нежной белой муки.
— Браво, — захлопала в ладоши мама, — теперь нам с ней ничего не страшно.
— У собаки — драматическое сопрано, — сказал дедушка.
Ему бы только посеяться над маленькими.
— Никакое не драматическое, — сказала Женя, вступаясь за свою собаку.
