– Теоретически – да. Больше там не на кого было смотреть, разве что на Зураба Шалвовича. Но практически – маловероятно, – буркнул я.
– Зураб Шалвович не в моем вкусе, – отрезала Валентина. – И вообще, как ты смеешь сомневаться в моих словах? Ты, вдобавок, еще и не джентльмен?
Я вздохнул.
– И не смей при мне вздыхать! Иначе я закачу истерику! "Маловероятно"! Что ты понимаешь в вероятностях?
– Ничего. Полный дурак, как выяснилось.
– Мы уже спорили о вероятностях. Женщин они не касаются. Им нет никакого дела до вероятностей. Им – вынь и положь!
– Пусть так, – сказал я с пафосом. – Пусть это будет любовь. Но ведь можно ее перетерпеть. Может, нужно подождать, она и рассосется…
– У каждого, Глеб, свой стиль, – произнесла Валентина тоном многоопытной женщины. При этом ее голос стал низким и грудным. – Раз рассосется, другой, а потом, глядишь, и то рассосется, отчего любовь случается… Я не виновата в том, что ты появился в моей окрестности. Но это случилось – почему же я должна тебя выпустить? Папа говорит, что каждому в жизни дается шанс стать счастливым. Почему я должна упустить этот шанс, и ждать другого? Откуда я знаю, что это не мой шанс? И откуда мне знать, будет ли другой? Я лучше проверю: нет – значит нет. А да – тогда… Неужели счастье не стоит всех этих моральных устоев?
Я посмотрел на нее пристально. Она выдержала мой взгляд.
– Хорошо, – сказал я. – Откровенность за откровенность. Если бы ты просто пришла с улицы, и… так далее, я бы ни секунды не сомневался. Но ведь теперь получается, что ты специально инсценировала домашний скандал… Ведь так?
– Конечно. Хороша бы я была, если бы просто пришла с улицы и кинулась тебе на шею!
– Бесподобно! А что ты сделала фактически? Железная логика!
– Это у тебя логика! Ты только что сказал, что если бы я просто пришла с улицы, то…
– Но твой папочка…
– Причем тут папочка! Да, я дочь моего папочки, с которым ты сидишь в одном помещении, и болтаешь о всякой межпланетной ерунде. И уже одно это делает мою коленку для тебя менее привлекательной?
Я протестующе взмахнул рукой (интересно, что бы вы сделали на моем месте?).
– Неужели я не имею права существовать отдельно от своего папы? – поинтересовалась Валентина с горечью. – Как только узнают, что моя фамилия – Сюняева, так шарахаются как от чумы!
– По-моему, ты преувеличиваешь, – сказал я неуверенно. – Валерий Алексеевич популярен, конечно, но не до такой же степени.
– Наверное. Но мне все время почему-то попадаются молодые люди, в среде которых он пользуется широкой известностью.
