– Марина?
– Да. Всего этого в отчете нет и быть не может. Но мы в своих выводах будем исходит из того, что все мной сказанное – твердо установленные факты. Ты меня понял? Отныне и впредь. Если окажется, что это не так, то в мире окажется на два дурака больше, и с него не убудет. А вот если нет… Итак, что мы имеем в осадке. Первое: несколько сознаний или личностей можно разместить в одном мозге. Насколько это будут полноценные личности – вопрос другой. Еще один вопрос: можно ли считать полученное образование человеком? Опасно ли оно для всех прочих людей? И еще сотня других. И второе: по ходу выяснилось, что мозги нескольких людей можно временно объединить в единый сверхмозг, возможности которого просто неописуемы. Так утверждал Калуца, и Господь ему судия.
Гиря замолчал. Я пытался осмыслить сказанное. Кофе в моей чашке остывал. Время шло.
Наконец, Гиря нарушил молчание.
– По поводу соответствия действительности. С отцом моей невестки, или снохи – как правильно? – я много общался. И в наших беседах мы частенько пользовались откровенностью. С его позиции все сказанное – факт. Он утверждал, что в его голове граница между двумя личностями полностью исчезла. Еще Сомов однажды мне сказал, что ничто человеческое ему не чуждо, но, скорее всего, он уже не вполне человек. Трактовать этот посыл я не берусь. Что ты на это скажешь?
Я пожал плечами.
– Вполне естественно, что ты ничего и сказать не можешь. Ты видел хотя бы одного нечеловека в человеческом обличии? И что есть человек, в конце концов?!
– Это понятие интуитивно ясное, но неопределимое, – заметил я философски.
– Разумеется, – согласился Гиря, – но в том-то и дело, что наше ведомство не может оперировать смутными понятиями. Мы должны обеспечивать безопасность людей. Я повторяю – людей. Но что есть человек – неясно. Так чью же безопасность мы должны обеспечивать? И от чего защищать?
– От всего.
– Годится только в качестве лозунга. Завтра прилетят пришельцы – наши действия? В свое время белых защищали от индейцев и негров, а христиан от магометан. Потом выяснилось, что все они – люди, но защищать все равно было надо, иначе они истребили бы друг друга. Теперь легче, но проблем у нас не убавляется. Я пытался беседовать с философами, но их построения малопродуктивны.
– И что утверждают философы? – заинтересовался я.
– Они склоняются к мысли, что надо защищать всякую жизнь, а разумную – в особенности, от нее самой. – Петр Янович хмыкнул. – Лично я считаю, что надо защищать разумную жизнь от неразумной. Однажды на Коллегии я так и предложил записать в Перечень обязанностей нашего ударного сектора.
