– То есть, можно констатировать, что в критических ситуациях Устав Космофлота прекращает свое действие. В нем ведь недвусмысленно сказано, что любое сообщение подписывается тем лицом, которое впоследствии несет всю полноту ответственности за ее достоверность. А? – Гиря выпучил глаза.
"Стало быть, сэр Сюняев был на Луне Полярной", – в свою очередь констатировал я.
– Чушь! – с отвращением произнес Сюняев. – Написать подобное мог только человек, рассматривающий реальность из окон своего кабинета. С этой позиции все просто.
Гиря хотел было возразить, но почему-то не сделал этого, а, наоборот, подмигнул мне. Дескать мол, видал, какой у меня храбрый заместитель! И сказал примирительно:
– Ладно. Что там еще?
– Еще? Еще вот что.., – начал я.
Но Гиря не дал мне договорить:
– Ты, Зураб, по-моему, спишь. Не слышу реплик.
– Почему сплю? Я не сплю. Слушаю вот Сюняева, тебя тоже слушаю. Думаю тоже.
– Ага. Это хорошо! Тут ты молодец. Так что, не спи.
– Да не сплю я, что ты привязался!
– Вижу, что засыпаешь, вот и привязался.
– Ну, хорошо, считай, что ты меня разбудил. Курить хочу!
– Черт с тобой, кури. Только не спи… Глеб, вперед! – Гиря подпер голову руками и уставился на меня.
Подобные препирательства в данном кабинете я слышал уже двести раз. Хотя примерно столько же раз видел Гирю абсолютно серьезным и совершенно официальным. Это не сильно зависело от состава, но если собирались вместе ведущие, то есть, Сюняев, Кикнадзе, Карпентер и Штокман, то вероятность эстрадного представления в разговорном жанре возрастала многократно. Заводилой всегда был сам Гиря, Сюняев же подхватывал инициативу и подливал масла в огонь. Оба испытывали райское блаженство. Сначала я решил, что это и есть цель. Но позже установил, что цель иная. Другой вопрос, что я не могу ее четко сформулировать. Но примерно так: Гиря, как главный дирижер, давал возможность музыкантам в оркестре настроить инструменты.
– Второе, – сказал я, и сделал паузу, во время которой Валерий Алексеевич отвлекся от созерцания физиономии Зураба Шалвовича. – И, пожалуй, главное. Вы, наверное, в курсе, что любое тело, в том числе и портовый туер, отличающийся от других КК прекрасной маневренностью, будучи предоставлен самому себе, начнет двигаться равномерно и прямолинейно.
– О, юноша! – воскликнул Зураб Шалвович, – свет очей моих и средоточие мудрости…
Закончить фразу ему не пришлось.
– Стоп! – рыкнул Гиря и стукнул ладонью по столу. – Я же сказал, закругляемся. Продолжай.
