- Ах ты, гаденыш! Ну подожди, я тебя проучу! Сейчас ты у меня попляшешь! - приговаривала она, таща меня за ухо в полицейский участок. Она волокла меня по широким ступенькам, потом распахнула какую-то дверь и вытолкнула на середину комнаты. Надо сказать, что телосложение у меня тогда было отнюдь не богатырское, и я сразу сник, оказавшись перед стойкой, над которой грозно возвышалась голова дежурного полицейского.
- Позвольте узнать, что сие означает? - Громовой раскат сурового голоса как ветром сдул с меня желание продолжать веселье.
- Что язык проглотил, отвечай быстро! - потребовала девочка. - Ну-ка давай повтори, что ты мне говорил.
От ужаса язык отказывался повиноваться. Я только судорожно открывал рот, как вытащенная из воды рыба.
- Все ясно, - произнес сержант, грозно сдвинув кустистые черные брови. - Выражался; значит. Так?
- Да, ваша честь, - Кивнула потерпевшая.
- Что ж, так и запишем. - Он поднялся со своего возвышения, словно собираясь выйти к нам.
Я захныкал, а потом заревел.
- Он вообще-то хороший, - вступилась девочка и ласково потрепала меня по голове. Его зовут Генри Миллер.
- Генри Миллер? - переспросил сержант. - Я хорошо знаю его отца и деда. Весьма уважаемые люди… Бранится, значит?
С этими словами он подошел к нам и развернул меня за плечи к себе лицом:
- Генри Миллер, как ты мог?…
(Звук собственного имени, произнесенного не просто в общественном месте, а в полицейском участке, сразил меня наповал. Я уже видел огромные буквы газетных заголовков, в ушах звенели грубые, насмешливые оклики на каждом перекрестке, требования учинить расправу над преступником (надо мной то бишь), чтоб другим неповадно было. В голове словно смерч пронесся. Я затрясся, как в лихорадке, с ужасом представив, что меня ожидает дома, - я быстро усвоил, что плохие новости разносятся с молниеносной быстротой. А вдруг сержант проявит милосердие и сообщит о случившемся матери? Она придет, и меня отпустят на поруки… Тревожные предчувствия на миг потеснила зашевелившаяся было гордость - по гулко-пустому участку все еще разносилось слабеющее эхо моего имени. Я вдруг почувствовал себя триумфатором. До сегодняшнего дня никто никогда не называл меня полным именем. Я был просто Генри. Но Генри Миллер - это уже вполне оформившийся представитель рода человеческого. Полицейский занес мое имя и фамилию в большую книгу. Они запечатлены на десятилетия вперед… За несколько мгновений я словно стал на несколько лет старше.)
