Тунис в форме монархии с конца XIX века формально являлся протекторатом Франции, но фактически его колонией. Современная история страны берёт своим началом возникновение в 1934 году партии Новый Дестур, левой и светской, структурированной по типу социалистических и коммунистических партий Европы. Она ставила своей целью освобождение от французского колониализма, взятие власти и прогрессивное преобразование общества.
В начале 50-х годов выступления против колониализма нарастали, в том числе и вооружённые. Однако они не достигли той интенсивности и ожесточённости, которые характеризовали войну за освобождение Алжира.
В 1954-1956 гг. Тунис поэтапно получил, с согласия Франции, независимость.
В 1957 году монархия была ликвидирована. Президентом страны стал адвокат Бургиба, лидер партии Новый Дестур, борец за независимость страны, сидевший при французах в тюрьме. 8 января 1963 года была запрещена Компартия, и партия Новый Дестур стала единственной правящей партией страны. Вместе с тем, в 1963-1968 годах под руководством премьер-министра Ахмеда Бен Салаха строили социализм, была проведена тотальная национализация. Однако волнения против коллективизации земли привели к его отставке, и тунисский полусоциализм принял более умеренную форму.
В 80-е годы мои друзья так характеризовали страны Магриба.
Больше всего они уважали социалистические алжирские порядки, к тому же Алжир был самой богатой страной региона, чему способствовали высокие цены на энергоносители.
Тунис был беднее. Там была «смешанная экономика»: в руках государства были крупные предприятия, но был силён мелкий и средний частный сектор, иностранные инвестиции в производственный и туристстический сектор тоже приветствовались. Делался упор на туризм – «нефть тунисской экономики». Социальная структура страны моим друзьям не нравилась: «Я знаю парней, которые регулярно специально летают на день в Италию, чтобы оторваться там в ночном клубе. Это разве нормально?».
Но наибольшую неприязнь у них вызывали порядки в Марокко – это была и самая бедная страна, и она имела самые репрессивные порядки. Страна бурлила, там вспыхивали вооружённые мятежи, были многочисленные попытки государственных переворотов, множество левых активистов десятилетиями сидели в тюрьмах. Сколько жён имел тогдашний король, не знал никто, это была страшная государственная тайна, но марокканцам было точно известно, что не одну.
Впрочем, моё личное общение со студентами давало мне и несколько иные оттенки жизни в этих странах. В то время, как алжирские студенты зачастую пьянствовали и валяли дурака, все мои тунисские друзья очень упорно учились: «В отличие от Алжира, где главное иметь корочку диплома о высшем образовании, у нас, в Тунисе, нужно иметь знания. Прежде чем устроиться на престижную инженерную работу, нам нужно будет сдать экзамен, нас будут тщательно проверять. Поэтому по вечерам мы сидим с учебниками».
