А может быть, думал Деон, скосив глаза и разглядывая строгий профиль и спокойный взгляд человека рядом, это только мне не по себе? Неужели только я все помню?
Вот сейчас настал момент, а он не знает, с чего начать. Он прочистил горло. Кашлянул.
— Вы ведь сами, кажется, были патологоанатомом, не так ли? — начал он приглушенным голосом. Что угодно, лишь бы заставить прошлое исчезнуть, лишь бы остановить поток воспоминаний. — Ну, до того, как занялись генетикой, я хотел сказать.
Филипп посмотрел на него, улыбнулся.
— Совершенно верно. Отсюда я уехал в Эдинбург, если вы помните. Затем провел год во Франции, ну и наконец, работал в Канаде.
Мартин рассек реберные хрящи с обеих сторон и теперь высвобождал грудину.
— …очевидные признаки недавней операции: фибринозный экссудат в полости перикарда, — поведал он в микрофон.
— Но, насколько я понимаю, сегодняшняя ваша лекция будет о генетике, — сказал Деон, остро сознавая, как фальшиво и безучастно прозвучал голос.
— Да. — Филипп, казалось, и не замечал его состояния. — Жаль, что вы не можете быть. Я собираюсь коснуться новых теорий происхождения врожденных аномалий. Мне кажется, для вас там нашлось бы кое-что интересное.
— Уверен. Но я буквально связан по рукам этой малышкой, которую мы оперировали сегодня. — Деон пожал плечами и сделал неопределенный жест, как бы говоря, что сожалеет.
Эта их встреча — ошибка. Он заранее решил, что не пойдет на лекцию Филиппа, — пошлет вместо себя Робби, а сам не пойдет. А теперь, лицом к лицу с Филиппом, искать отговорки было трудно. Тем более что Филипп был явно рад встрече с ним. Неужели он забыл?
Деона выручил Мартин, поманивший его.
— Вот мы и подошли к предмету, — возвестил он. — Сердце и легкие.
Деон, встав рядом с патологоанатомом, тупо уставился в разверстую грудную клетку — она зияла пустотой. Сердце лежало на деревянном столике, поставленном в ногах у трупа. Последний раз, когда Деон видел его, оно билось ритмично, неся жизнь телу, которое вмещало его. Теперь оно было недвижно, и вся его, Деона, работа, чтобы спасти ребенка, оказалась тщетной.
Мартин отсек сердце от легких и надрезом вскрыл околосердечную сумку. Он обнажил правое предсердие, смыв с него струйкой воды из тоненького резинового шланга темную венозную кровь. Изучая перегородку между предсердиями и шов на ней, наложенный Деоном, он диктовал для записи на магнитофонную ленту:
— На шве дефектов не обнаружено.
Ножницами он разрезал трехстворчатый клапан до правого желудочка, затем, идя вдоль перегородки, сделал разрез до верхушки сердца, обнажив полость правого желудочка.
