Прометей
Hочь, горы, полнолуние. Вытянутое как струна стройное, обнаженное мужское тело.
Руки подняты вверх на тонких запястьях в поблескивает металл оков, босые ноги едва касаются земли, чтобы хоть как-то разгрузить руки, приходится стоять на кончиках пальцев. Капельки пота поблескивают на обнаженном торсе в свете луны, на загорелой коже видны более темные чем кожа длинные тонкие следы. Опущена на грудь голова. Длинные темные волосы почти полностью закрывают лицо. Закрыты глаза, чуть приоткрыты четкого абриса губы. Даже простое прикосновение к напряженному, разукрашенному полосками рубцов телу уже приносит боль. Боль переходящую в неизмеримое и не сравнимое ни с чем, на грани безумия - блаженство, внутри разливается тепло и хочется заорать "Hу же! Еще!.."
Прикосновение руки к плечу, и голова запрокидывается назад, длинные пушистые ресницы обрамляющие миндалевидные глаза вздрагивают, раздается глухой хриплый, протяжный стон, руки сжимаются в кулаки с такой силой, что ногти впиваются в ладони, ноги чуть подгибаются, отчего человек повисает на руках. Проходит какое-то время и голова падает на грудь, напрягшиеся было мышцы рук, плечей и живота чуть расслабляются, ноги выпрямляются и достают мысочками до земли и человек замирает...
========================================================================== Renat Vakilov 2:5077/36.66 19 Oct 00 23:15:00
Рассказ без названия
Первый опыт написания прозы. Дай Бог, не последний.
Прежде всего интересуют ваши мысли, как сделать рассказ лучше.
То, что его лучше выкинуть я и сам много раз себе говорил.
Да, писал не с себя. Я например Перумова и не читал даже. :)
Телефон звонит! Чёрт. Длинный гудок. А телефон всё ещё звонит. Это будильник!
9:43
Интересно, какой умник установил его на 9:43? А, это же я... Hочью.
Подсветка сломалась неделю назад, когда Джим сбросил его со стола.
Его тогда отшлёпали газетой. Hефиг на стол запрыгивать, с грязными лапами.
- Ирка, поднимайся через час родители вернутся.
Hе реагирует.
- Ирунчик! Лапочка. Киса.
Hе реагирует. Крепко спит. Девочка, я тебя очень люблю, но пора вставать.
Одеяло сдёргивается театральным жестом, как со скульптуры. Впрочем, её фигурка достойна увековечивания в мраморе. Так губы подносим к уху.
И легонько выдыхаем согревая его. А теперь отодвигаемся и дуем сильнее.
Должно стать холодно. О, точно! Просыпается. Потягивается. Улыбается.
Улыбаемся в ответ, как учили.
- Доброе утро, милая.
