— Она побежала за мной наверх и хотела войти в мою комнату, — со слезами в голосе произнес Адам.
Мой братик младше меня на два года. Наверно, я всерьез напугала их обоих, но, несмотря на это, не удержалась от «гав, гав, гав», очень похожих на мои прежние веселые «ха, ха, ха». Я подумала: вы у меня еще не так получите.
— А что они с ней сделают? — спросил Адам.
— Убьют, если повезет… она ведь бешеная, — ответила мама.
У меня челюсть отвисла. Ничего себе шуточки. И я опять подскочила к зеркалу, чтобы еще раз взглянуть на себя. Ну и видок — лохматая дворняжка с поднятыми ушами и разинутой от ужаса и изумления пастью. Я наморщила лоб — и знаете что? Мне стало весело. Собака умеет строить рожи! Я была в таком состоянии, что не знала, смеяться мне или плакать. Несколько мгновений я гримасничала и смешила себя, а мысли тем временем обгоняли одна другую. То меня бросало в дрожь от страха, то мне становилось смешно из-за моего вида в зеркале или оттого, что я до смерти напугала свою мать!
Мне бы ничего не стоило просидеть в комнате, разглядывая себя, не один час, однако как раз времени у меня и не было. Я хочу сказать — все могло
случиться! Со мной не стали бы шутить. Разве бродячих собак не убивают? А я мало того, что никому не принадлежала, так еще считалась бешеной! Бешеная собака! Мама собиралась вызвать полицейских, и она никогда не узнала бы, что убила собственную дочь!
Пора выбираться. Но надо было придумать план. Я принялась расхаживать взад и вперед по комнате. Потом села, почесала ухо, и в тот момент меня осенило. Правильно — я обману их.
— На помощь! Мама! — стала кричать я. — Меня заперли тут вместе с собакой! Я прислушалась.
— Господи, до чего же у нее страшный лай, просто жуть, — сказал Адам.
— А ты заметил, как она бегает? Как будто с ней не все в порядке, — проговорила мама, и Адам поддакнул ей:
— Да, да, точно, как будто… не в порядке.
— Наверно, у нее мозги не в порядке, — произнесла мама.
Вот уж было смешно, ведь в точности так, если хотите знать, она всегда говорила обо мне.
«Боже мой, Сандра, ну что с тобой? У тебя такой вид, будто ты заболела», — обычно говорила она. Всегда одно и то же — как только у меня случались неприятности, она называла меня сумасшедшей! Теперь я собака, а она все о том же.
Пора, пора выбираться. Я подбежала к двери и попробовала открыть ее руками — но ничего не вышло. Кстати, какими такими руками? Лапами, лапами, лапами, твердила я себе. Поразительно, но я уже говорила себе: Сандра Фрэнси, у тебя теперь лапы, вот и привыкай! Так и думай — лапы! Думай — зубы! Я знала, что если не привыкну думать по-новому, то пропаду. Подпрыгнув, я ухватилась зубами за дверную ручку и тотчас услышала крик Адама.
