Ветер уже переходит в некоторый ураган, шляпу приходится держать двумя руками. Волны грохочут в темноте, дождь из темноты прямо режет лицо и руки но я стою почти на пороге своего дома на эти несколько дней, там тепло и чисто, и ждет горячий душ и широкая чистая постель , и "у нас с собой было"! Наверное, это не счастье, но уж точно предвкушение его. Наконец я один, неторопясь прислушиваюсь с шуму ветра и волн, растягивая удовольствие медленно делаю несколько шагов к морю - но ветер совсем уже протестует. Ну что же, поворачиваюсь и возвращаюсь к дому (своему! пусть на два дня!), прохожу в крошечную калитку в первый темный дворик - ветер отчаянно цепляется в спину и протискиваюсь мимо газового котла во второй дворик, два на полтора метра, с кустом роз и уютным деревцем на крошечном газоне. Ветер, разочарованно подвывая, убирается восвояси. С хрустом поворачивают ключ в двери, ступаю в темноту, щелкаю выключателем и закрываю за собой дверь. Нет, это очень трудно писать словами. Это трансцендентно. Ночь и дождь, рядом огромная водная пустыня и за ней Америка, а у меня чистый кафельный пол, брошенная на стул мокрая куртка и шляпа, натершая плечо сумка с учебниками прислонилась к кровати, сброшены туфли и надето что-то из сумки более домашнее. В кухонной кабинке шумит электрочайник, на тарелочке заботливый хозяин выложил десяток пакетиков с чаем, сахаром и сухим молоком, дверь заперта на символический, но все же ключ, и ветер, пролетевший бог знает сколько пространства над миром, обиженно и напоминающе скулит за дверью, и если прислушаться - кричат чайки и бьются волны. Не раздеваясь, падаю спиной на постель, щелкаю пультом телевизора - он послушно оживает и выдает дано знакомую "Тутси". Открывается заветный "Хайнекен", и дурацкие чипсы совсем кстати. Удовольствие остро физиологическое - наслаждение оторванностью от всего, мягкой постелью и сброшенной обувью, чистотой и теплом, отдыхом и затерянностью в чужом мире, подступающими воспоминаниями и скорым возвращением домой.
Утром было солнце и тишина, вкусный завтрак и симпатичный старый город. Оставшиеся 2 дня я уже не мог оторваться от прощания - это настроение вцепилось в меня сразу же, как только закончились занятия... Оно сродни беспокойству и тревоге, но какой-то сладкой тревоге. В Дублин вернулся вообще как к себе домой - за месяц основательно к нему привык, оказывается. Последний день в Ирландии Россия уже захватила меня, все, что могло перелететь в нее перелетело и лишь бренное ожидало аэрофлотовского рейса. Наверное, мы начинаем уходить или улетать, уезжать задолго до того, как тронется поезд, взвоют турбины, упадут швартовы. Это так же, как заснуть - мы думаем, что мы еще бодрствуем, а на самом деле уже вовсю спим. Так и с дорогой - думаешь, что еще только собираешься - а ты уже давно в пути, и поэтому настоящее прощание происходит гораздо раньше, чем на вокзале или в порту... или еще где-нибудь.
