- Врачи есть, спрашиваю?
- Иду, иду.
2010 год. Колыма. Подземный комплекс 9-Щ453.
- Товарищ полковник! - молоденький лейтенант чуть не плакал. - Каждый второй...
- Что ещё? В чем дело?
- То же самое, товарищ полковник!
- Они хоть живы?
- Живы, товарищ полковник... но... эта... ни соображают ни хера. Глаза стеклянные, во...
- Остановить разморозку сектора. Чернова ко мне.
- Есть! - лейтенант с синим лицом, в полуистлевшей форме, лихо козырнул и побежал по коридору.
Полковник склонился над картой комплекса и обвел красным карандашом еще один сектор.
Снизу донёсся дикий крик - это орал какой-то бедняга, - наверное, из восточного сектора. Полковник поморщился: раствора на всех не хватало, так что люди иногда просто сходили с ума от боли в отмороженных мышцах.
За железной дверью забухали сапоги.
- Товарищ полковник! Старший лейтенант Чернов по вашему приказанию прибыл!
- Вольно, лейтенант. Доложите обстановку.
- Разморозка личного состава лагеря идет по плану. По невыясненным причинам возникли трудности с восточными секторами. Много мертвых, еще больше полуотмороженных. Работы остановлены до вашего распоряжения.
- Вы их видели?
- Так точно, товарищ полковник.
- Давайте без формальностей. Как они?
- Если без формальностей, то хуёво, товарищ полковник, - молодцеватый Чернов, уже неделю как живой и потому похожий на человека, позволил себе едва заметно усмехнуться в усы. - Ну дурачки, одним словом. И глаза такие... знаете...
- Знаю. Скажи главное: они приказы понимают?
- Да, приказы выполняют. Рявкнешь по-нашему, они на раз всё делают, как на маневрах.
- Оружие держать в руках могут?
- Не зна... так точно, товарищ полковник. Легкое стрелковое оружие могут.
- В таком случае продолжить разморозку сектора.
- Но...
- Никаких но. В стране сам знаешь что творится. Контрреволюция. Нам понадобится каждый штык, каждый винт. Пришли мне Рыбина.
- Который штрафбатом командовал?
- Того самого. Справится Рыбин. А не справится...
- Так продолжать?
- Да. Ступай.
- Есть! - Чернов приложил руку к полинявшей фуражке и скрылся за дверью.
2010 год. Самара.
- С-сволочь, - обессиленно сказал Лысый, бросая в сторону окровавленную тряпку.
- Никак? - бородатый кавказец ухмыльнулся, но глаза остались серьезными и холодными.
- Ничего его не берет. Мы уж чего с ним только не делали...
- Зрачки смотрел, уродец? - кавказец уже не улыбался.
- Да. Боли не чувствует. Ему яйца калёными щипцами рвали, а ему хоть бы хны.
