КОАПП! Спасите наши уши! | страница 9

Среди воцарившейся могильной тишины вдруг особенно громко и вызывающе прозвучал жизнерадостный смех.

— Кто смеялся? — грозно вопросил Кашалот.

Ответом был новый хохот, очень выразительный и, как ни странно для гнетущей атмосферы обреченности, воцарившейся на поляне, — заразительный. Кое-кто даже начал подхихикивать.

На Кашалота страшно было смотреть.

— Я еще раз спрашиваю, — возопил он в ярости, — кто посмел смеяться в эту трагическую минуту?!

Первой весельчака обнаружила глазастая Стрекоза.

— Это вон та птица смеется, — сообщила она.

Все посмотрели в указанном ею направлении и увидели расположившуюся на ветке довольно крупную птицу с бурым оперением и длинным прямым клювом.

— Наверное, у нее истерический смех, — предположила Мартышка. — На нервной почве, от страха перед бионикой.

— А может, она просто хулиганка? — выдвинул свою версию Рак.

Конец спорам положила Сова:

— Окстись, Рак, какая же она хулиганка? Я про эту птицу наслышана. Кулики наши,

что в Австралии зимуют, про нее сказывали: Зимородок это тамошний, прозывается Кукабаррой, а ученые люди Смеющимся Зимородком его зовут, потому как утром, в полдень и вечером его разбирает смех. А сейчас аккурат утро.

— Да, утро, — подтвердил Кашалот. — И что же тут смешного?

— Кто ж его знает! — Сова развела крыльями. — Только сказывают, будто не может он иначе: каждый божий день в положенное время Кукабарра смеяться должон — хошь часы проверяй.

— Граждане, проверьте ваши биологические часы! — объявила Мартышка голосом радиодиктора. — Третий смешок дается ровно в двенадцать часов по австралийскому времени.

Кашалот, однако, счел шутку Мартышки неуместной, равно как и демонстрацию Кукабаррой точности своих биологических часов в столь ответственный момент, когда решается судьба...

Договорить он не успел: снова раздался смех Кукабарры, и на этот раз его подхватили почти все делегаты, находившиеся на поляне.

Повальный хохот объяснялся, очевидно, тем, что нервное напряжение, в каком они пребывали последние полтора часа, требовало разрядки. Напрасно Кашалот, делая титанические усилия, чтобы преодолеть желание рассмеяться самому, уговаривал, требовал, просил, умолял прекратить смех, напрасно взывал к гражданской совести и прочим добродетелям — хохот продолжался. Кончилось тем, что взывавший захохотал громче всех и продолжал хохотать, не в силах остановиться, даже когда общий смех прекратился.

— Хорошо смеется тот, кто смеется последним! — не преминул заметить по этому поводу Гепард.