Для изучения жизненных процессов села нами тогда использовались всевозможные методы и формы исследования. Статистика, различного рода документы, архивы, анкетирование, интервью... Знаете, мною лично в те годы было собрано около трех тысяч анкет! К тому же я и сама в известной степени находилась "внутри" процессов, событий, происходящих на селе. Не чувствовала себя посторонней. Бывая в колхозах, посещала дома колхозников, бригады, фермы, школы, библиотеки, магазины, медицинские, детские дошкольные учреждения, дома для престарелых.
Непосредственным предметом моих личных исследований, по материалам которых я потом защищала кандидатскую диссертацию, была крестьянская семья. Не все у нас, конечно, получалось как надо. Тем не менее наша работа, скажу без преувеличения, стимулировала в крае не только профессиональные интересы научных сотрудников, но и поиски специалистов, руководителей колхозов, совхозов. Институт стал получать от различных хозяйств, предприятий заказы на разработку на договорной основе планов социального развития того или иного трудового коллектива. Наша кафедра многое сделала в этом направлении и продолжала (я это знаю) разрабатывать его и после моего отъезда в Москву.
Практика конкретных социологических исследований, в которых я участвовала в течение многих лет, подарила мне и встречи с людьми, пронзительные, исполненные потрясающей психологической глубины картины, реалии жизни, которые я никогда не забуду. Сотни людей, опрошенных мною по самым разным вопросам, их воспоминания, рассказы, оценка происходящих событий - все это осталось в моей памяти и судьбе. Их повседневный быт, заботы. Сотни километров сельских дорог - на попутной машине, мотоцикле, телеге, а то и пешком в резиновых сапогах...
Проводя комплексное социальное исследование семьи, обнаружила, что каждый четвертый-пятый двор в селах Ставрополья - двор женщины-одиночки. Представляете? Дом обездоленной женской судьбы, разрушенной войной. Я, конечно, и до этого приводила в своих лекциях, статьях подобные фактические данные, но, как бы Вам сказать, не задумывалась над этим так глубоко, что ли. А вернее - не представляла это так наглядно, зримо и больно. А когда опрашивала села и каждый четвертый или пятый дом оказывался домом женщины-одиночки, то теперь уже сама воочию видела и эти дома, и этих женщин. Женщин, не познавших радости любви, счастья материнства. Женщин, одиноко доживающих свой век в старых, разваливающихся, тоже доживающих домах. Вдумайтесь - ведь речь идет о тех, кому природою предназначено давать жизнь и быть ее средоточием. И удивительно, что эти женщины в большинстве своем не озлобились, не возненавидели весь белый свет и не замкнулись в себе - они сохраняли эту вечно живущую в русской женской душе самоотверженность и сострадание к несчастью и горю другого. Это удивительно!
