А женщины убегали, все еще не веря своему счастью. Они добрались до каких-то развалин, подхватили старуху на руки и скрылись там, вероятно, так и не поняв, почему по ним не открыли огонь.
* * *
Мы думали, что нам станет легче: широкую колею железной дороги перешили на узкую, и теперь не нужно было перегружать раненых. Эшелоны с бензином, боеприпасами и людскими резервами должны без задержки идти на восток. На запад — санитарные поезда.
Но внезапно все изменилось. Командование приказало отправлять на Запад в первую очередь не раненых, а трофейный скот. Что у нас из-за этого творится, не описать. Класть людей некуда, лечить нечем, ухаживать за несчастными некому. Всюду грязь, смрад, кровь, вонь, вши. Врачи — не врачи. Это костоправы, портные, кое-как врачующие полумертвых людей, коновалы, лечащие все болезни борной мазью и какими-то бесполезными таблетками.
Что-то совсем не слышно голосов наших молодых оптимистов. Трудно подвести «идейное обоснование» под эту дикость. Люди мрут, а скот увозят на Запад. Очевидно, гибель брошенных на произвол судьбы раненых назовут «геройской смертью». Десяток-другой умрет и освободит целый вагон для перевозки трофеев. Это приносит двойной доход. Все равно десяток изуродованных «героев» уже не причислишь к войску, которому суждено нанести «последний удар по азиатской пустыне». Они — обуза для командования, и можно подумать, что они проявляют патриотизм высшей марки, позволяя схоронить себя здесь, на кладбище «героев». Зато высвободившийся транспорт можно использовать для перевозки овец, коров или текстиля со складов Бреста. Ведь все это для фронта. Как мы сейчас узнали, вместе со скотом отправляют согнанных отовсюду местных жителей — рабов для наших военных концернов, для владельцев, наживающихся на войне. Так что изувеченные немецкие солдаты, умирающие «героической» смертью на заплеванном полу нашего госпиталя, платят «высшую дань германскому вермахту, который никогда и ни за что не будет побежден».
* * *
Транспортная колонна № 563 останавливается на ночь в большом сарае спортивного клуба в Бресте, рядом с нашим эвакогоспиталем. Ночью ехать нельзя. Возможно нападение партизан. Оставлять машины на шоссе тоже нельзя: их подожгут.
Большинство водителей в этой колонне — из Гамбурга. Среди них есть несколько молодых датчан, так называемые «добровольцы». Я думал, что они датские фашисты, это племя расплодилось повсюду. Но обер-ефрейтор Добман, старый портовый грузчик, рассказал мне, что это за «добровольцы» и как они попали в транспортную колонну.
