. Таким образом, ни один из этих Чингизидов не имел владений поблизости от уделов их семейств — это гарантировало Бату сохранение власти и контроля над всеми областями Улуса Джучи, даже наиболее отдаленными.
Неоднократно сталкиваясь с претензиями своих родственников на реальную власть в уделах в ущерб улусному правителю, Бату не позволял родичам закрепляться в полученных ими владениях и обзаводиться союзниками из числа местной знати. Стремясь не допустить появления автономных наследственных уделов, Бату периодически «перетасовывал» владения своих родственников, переводя царевичей под разными предлогами из одних уделов в другие. Пример подобной политики наследника Джучи приводит Вильгельм де Рубрук: «У Бату есть еще брат по имени Берка, пастбища которого находятся в направлении к Железным воротам, где лежит путь всех сарацинов, едущих из Персии и из Турции; они, направляясь к Бату и проезжая через владения Берки, привозят ему дары... Тогда, по нашем возвращении, Бату приказал ему, чтобы он передвинулся с этого места за Этилию, к востоку, не желая, чтобы послы сарацин проезжали через его владения, так как это казалось Бату убыточным» [Вильгельм де Рубрук 1997, с. 115; ср.: Языков 1840, с. 138; Бартольд 2002в, с. 141]. Таким образом, в течение всего времени правления Бату в Улусе Джучи не существовало родовых уделов: все они являлись временными и переходили от одних владетелей к другим по воле правителя улуса см.: [Федоров-Давыдов 1973; Сафаргалиев 1996, с. 315; Мыськов 2003, с. 47]. Подобную же политику в дальнейшем старались проводить и преемники Бату, но в результате ослабления ханской власти во второй половине XIV в. «пришлые» Чингизиды получили возможность закрепляться на новых землях и передавать их по наследству. Так, например, Мунке-Тэмур в начале своего правления перевел в Крым одного из сыновей Туга-Тимура, потомки которого в годы последующих смут сумели закрепиться в крымских областях, породнились с местными феодалами, а позднее один из них, Менгли-Гирей, покончил с Большой Ордой — юртом преемников Бату!
Сам Бату, по-видимому, старался привлекать на свою сторону местную знать, вступая в брак с дочерьми покоренных правителей: «У Бату 26 жен», — сообщает Вильгельм де Рубрук [Вильгельм де Рубрук 1997, с. 92], и, несомненно, многие из них были не монголки, а представительницы местных правящих династий. Впрочем, отсутствие сообщений о потомстве его от этих жен весьма красноречиво: традиционно ханский трон и важнейшие должности в государствах Чингизидов занимали сыновья ханов от монгольских жен. Бату укреплял преданность покоренного населения, оказывая милости виднейшим представителям местной знати даже из числа старых недругов. Так, например, все владения и имущество хорезмийского военачальника Тимур-Мелика, в течение долгих лет сражавшегося с монголами на стороне хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммеда и его сына Джалал ад-Дина, а затем бежавшего в Сирию, Бату вернул сыну этого полководца [Juvaini 1997, р. 94].
