Монах покраснел и потупил глаза в пол.
— Нет-нет, все в порядке. Простите, если помешал вашей трапезе. Продолжайте, прошу вас.
Я с недовольным видом поджала губы. Как же, поешь тут, когда тебе постоянно заглядывают в рот и считают каждую ложку, которую ты съела. Может, у них голодный год, припасов мало осталось? А тут еще новая нахлебница притащилась, в лице меня.
— Тебя как зовут, любезный? — может, получится разговорить парнишку и выудить из него что-нибудь ценное?
Монах замялся.
— Я что-то не то спросила? — поспешила уточнить я. Кто их знает, какие у них здесь правила. Может быть, им запрещено пользоваться именами. Называют друг друга братьями или по рангу именуют.
— Ну… э-э-э, — краснея, промямлил монах. — Мне запрещено называть свое имя женщине. Я еще недостаточно взрослый для этого.
Я очумело вытаращилась на стоящего передо мной тридцатилетнего парня с пунцово-красными щеками. Это он-то недостаточно взрослый? Тогда Дериону в его двадцать пять вообще не следует даже глядеть в сторону женщин.
— А-а-а… То есть, ты хочешь сказать…, - на этом мои мысли окончательно спутались в тугой клубок.
— Я пока недостоин, — грустно вздохнул монах. — Вот когда мне исполнится сорок, тогда я смогу назваться женщине.
Строго у них с этим делом, поневоле посочувствовала я ему. Жить до сорока лет девственником — это дело очень непростое. Просто-таки умопомрачительно тяжелое. Особенно для мужчины.
А парнишка-то ничего, скользнула я по тому оценивающим взглядом. Ладно скроен, лицо симпатичное, выбритый череп такой… приятно округлый…
Ой, о чем это я? Я мысленно отвесила себе парочку внушительных затрещин. О деле надо думать, а не о развлечениях.
— Да и кому называться-то? — фальшиво вздохнула я, подталкивая парня к интересующему меня вопросу. — Женщин у вас, если я правильно поняла, нет, храм вы не покидаете… Только если какая-нибудь заблудшая душа вроде меня объявится…
— Вы первая женщина, которую я вижу так близко, — еще больше покраснел парень, хотя я думала, что дальше уже некуда.
Разорви меня демоны, какой соблазн! Просто задевает мою женскую гордость!
Нет, нельзя. А вдруг все это сейчас разыгрывается специально для меня? Например, чтобы проверить, та ли я, за кого себя выдаю? Нет, Кериона, пока не будем расслабляться.
— Можешь смотреть на меня, сколько пожелаешь, — милостиво разрешила я. — Только руки не распускай.
— Ну что вы, как можно, — заулыбался монах, вперяясь в меня жадным взглядом.
