Очнулась я уже в горах. Я с туго связанными руками и ногами была перекинута через круп лошади, которую вел под уздцы один из монахов. Кругом лежал снег, было очень холодно, а на мне было надето только легкое льняное платье. Монах, заметив, что я пришла в себя и дрожу от холода, накинул на меня теплый плотный плащ, подбитый мехом неизвестного мне зверя. Я попыталась было узнать, куда меня везут, но мужчина только рассмеялся в ответ и сказал мне, что я удостоилась великой чести.
Вечером, на привале, устроенном в какой-то пещере, я обнаружила, что странные монахи похитили не только меня. Всего нас было пять или шесть, все с одинаково испуганными глазами и непрестанно спрашивающие, куда нас везут. Наконец либо мы надоели своими расспросами, либо просто нам таким образом решили заткнуть рты, но от общей группы отделился один из монахов, пожилой, но еще крепкий на вид мужчина, подсел к нам и рассказал, что везут нас в храм Азраера, великого белого колдуна, и что нам выпала большая честь стать матерями новых последователей могущественного мага. Я не совсем поняла, что это значит, но тон, которым эти слова были произнесены, мне очень не понравился. Я решила бежать при первой же возможности.
Однако, то ли прочитав мои мысли, то ли решив запугать нас еще больше, мужчина сообщил нам, что сейчас мы находимся глубоко в горах и вернуться назад самостоятельно, не зная дороги, просто невозможно. Любую, кто попытается сбежать, ожидает верная смерть, либо от холода, либо от голода, либо от опасных хищников, кишащих в горах. Я сделала вид, что испугалась, как и все, однако не перестала мечтать о побеге.
Теперь я внимательно смотрела по сторонам, стараясь как можно более тщательно запомнить дорогу. Хотя это было крайне трудно сделать, так как лежащий кругом толстый слой снега делал все вершины одинаковыми. Но я не теряла надежды.
Через два дня на нас напали уже упомянутые хищники. Я не разглядела толком, как они выглядели, запомнила только что-то белое, почти незаметное на фоне снега. Вокруг началась паника и суматоха, взбитая пороша густой пеленой порхала в воздухе, мешая разглядеть, кто есть кто, все кричали, тот монах, который вел мою лошадь, исчез в клубе взметнувшегося снега. Решив, что лучшего шанса бежать мне просто не представится, я кое-как развернула испуганную лошадь и принялась пинать ее, спеша убраться подальше, пока мое исчезновение не заметили. Хотя, возможно, его списали бы на хищников, посчитав, что те утащили меня вместе с лошадью и сопровождающим.
