Писал он так нежно и трогательно, что все девушки нашего завода были влюблены в белокурого поэта Витю Влюбченко, и по ночам каждой из них снилось, будто оп посвятил ей сонет, который опубликован в стенной газете и передан по радио в обеденный перерыв.
В столовую номер восемь Витя Влюбченко попал случайно, намереваясь пообедать на скорую руку.
Он уже выбрал себе бульон с пирожками на первое и рисовую запеканку на второе, когда увидел рыжую красавицу Дуню, которая неторопливо выплывала из кухни с подносом в руках, в белой наколочке и белом передничке, как корабль под парусами.
Рыжая красавица Дуня была так прекрасна, что он не смог даже выговорить слова "бульон", а вцепившись в скатерть и заикаясь от восхищения, мог произнести только "бу" и, не отводя глаз от рыжей красавицы Дупи, повторял бессмысленное и восторженное "бу-бу-бу" до тех пор, пока не услышал:
– Что-то я не пойму, чего вы хотите, молодой человек! Еще не выпили и не закусили, подавиться, кажется, было нечем.
Услышав это справедливое замечание, оп взял себя в руки и, испытывая небывалое смятение, заказал бульон с пирожками и рисовую запеканку.
А когда он съел бульон с пирожками и рисовую запеканку, то заказал флотский борщ и пожарские котлеты. А когда съел флотский борщ и пожарские котлеты, то заказал свежие щи и свиную отбивную.
И хотя он не выпил ни капли спиртного и был сыт по горло, но нe мог встать и расплатиться, а мог лишь заказывать обед за обедом и шептать губами, онемевшими от обильной пищи, восхищения и робости:
– Или я пьян, или она – богиня!
Сколько он себя помнил, оп всегда был атеистом и никогда не верил в существование богов, а тем более-богинь. Но, сидя в столовой и доедая свиную отбивную, Витя Влюбченко понял, что оп ошибался, что богини могут существовать и существуют, и не где-нибудь в заоблачных сферах, а в нашем социалистическом обществе, и, по-видимому, ято нисколько не противоречит материалистическому пониманию действительности.
Размышляя об этом, он заказывал блюдо за блюдом; он исчерпал все меню, вплоть до чая с лимоном и чая без лимона, и расплатился только тогда, когда официантки уже стаскивали со столов белые скатерти и водружали на голых столах перевернутые стулья, которые громоздились, оскорбительно и насмешливо задрав кверху ноги.
Но и тогда Витя Влюбченко не поехал домой, а отошел за рыжей красавицей Дуной, забыв про велосипед, пальто, фуражку и кашне.
Он шел под дождем и шлепал по лужам, не смея приблизиться к прекрасной богине. Он шел за ней к трамвайной остановке, и ждал вместе с нею трамвая, и вскочил вслед за ней на подножку.
