– Месяц, – сказала тетя Настя. – Месяц, никак но меньше.
И на месяц мы отказались от пирога с капустой.
Это был мрачный месяц. О нем не хочется вспоминать.
Иногда поздно вечером, когда мы укладывались в постель и тушили свет и только уличный фонарь освещал через окно наши полки с книгами, и чернильное пятно на столе, и футбольный мяч, закатившийся в угол, красавчик Витя поднимал голову и тихо сппашивал:
– Предадимся?
– Предадимся! – отвечал Петя Коржик и садился на своей кровати, обняв острые коленки.
– Предадимся! – говорил умный Миша, надевая очки.
И лаже глупый Ванечка ворочался под одеялом.
И мы предавались незабываемым воспоминаниям о нашем прежнем пироге с капустой, о его золотистой корочке и сочной начинке, перед которыми меркнут все другие воспоминания отрочества.
Так шли день за днем и неделя за неделей.
И наконец наступил тот долгожданный день, когда тетя Настя вошла в столовую и на высоте ее третьего этажа, в могучих руках с засученными рукавами, был громадный пирог с капустой. И уже по одному тому, как горделиво она шевелила усами, мы поняли, что за этот пирог с капустой тете Насте не придется краснеть.
И мы не обманулись.
Стоило нам только отведать его, как мы убедились, что золотистая корочка рассыпается раньше, чем прикоснешься к ней зубами, а душистая и сочная капуста тает во рту, отгоняя всякие мрачные мысли.
– Ну и пирог с капустой был сегодня, ребята! – мечтательно и проникновенно сказал Петя Коржик, вставая из-за стола.
А умный Миша, который умел объяснить все на свете, надел очки и произнес такую речь:
– Все совершенно ясно. Тетя Настя учла наши критические замечания. Тетя Настя повысила качество пирога до уровня наших возросших потребностей. И скажем тете Насте за это спасибо, ребята!
И мы сказали тете Насте: "Спасибо!"
То, что умный Миша был умным, знали все: и официантки в столовой, и комендант в общежитии, и девушки в клубе. И сам умный Миша догадывался об атом.
А то, что глупый Ванечка был глуповат, тоже ни для кого не было секретом: ни для официанток в столовой, ни для коменданта в общежитии, ни для девушек в клубе. Да и сам глупый Ванечка тоже догадывался об этом.
Умный Миша был неутомим: придет с завода – и сразу за книги, или на лекцию, или на собрание.
Он интересовался всем на свете.
А глупый Ванечка любил полежать. Придет с завода, поест, снимет тапочки – и на кровать. А интересовался он только тем, что можно потрогать руками.
Умный Миша любил спорить. Он мог спорить с кем угодно и о чем угодно. И рад он был спорить с утра до вечера и с вечера до утра – только работа мешала.
