Стихи | страница 6

И жарко моей ладони

в холодной палате простынувшей.

Ты жгуче к груди прилег

головкой своею красною.

Тебя я, как уголек,

с руки на руку перебрасываю.

Когда ж от щелей

в ночи

крадутся лучи по стенке,

мне кажется, что лучи

летят от твоей постельки.

А вы, мужчины, придете —

здоровые и веселые.

Придете, к губам прижмете

конвертики невесомые.

И рук, каленых морозцем,

работою огрубленных,

тельцем своим молочным

не обожжет ребенок.

Но благодарно сжавши

в ладонях, черствых, как панцирь,

худые, прозрачные наши,

лунные наши пальцы,

поймете, какой ценой,

все муки снося покорно,

рожаем вам пацанов,

горяченьких,

как поковка!

1965

[17]

Россию делает береза…

Россию делает береза.

Смотрю спокойно и тверезо,

еще не зная отчего,

на лес с лиловинкою утра,

на то, как тоненько и мудро

береза врезана в него.

Она бела ничуть не чинно,

и это главная причина

поверить нашему родству.

И я живу не оробело,

а, как береза, черно-бело,

хотя и набело живу.

В ней есть прозрачность и безбрежность,

и эта праведная грешность,

и чистота — из грешной тьмы, —

которая всегда основа

всего людского и лесного,

всего, что — жизнь, Россия, мы.

Березу, как букварь, читаю,

стою, и полосы считаю,

и благодарности полна

за то, что серебром черненым

из лип, еловых лап, черемух,

как в ночь луна, горит она.

Ах ты, простуха, ах, присуха!

Боюсь не тяжкого проступка,

боюсь, а что, как, отличив

от тех, от свойских, не накажут

меня березовою кашей,

от этой чести отлучив…

А что, как смури не развеет

березовый горячий веник,

в парилке шпаря по спине…

Люби меня, моя Россия.

Лупи меня, моя Россия,

да только помни обо мне!

А я-то помню, хоть неброска

ты, моя белая березка,

что насмерть нас с тобой свело.

И чем там душу ни корябай,

как детство, курочкою рябой,

ты — все, что свято и светло.

1968

[18]

ГОМЕР

И. Кашежевой

Неважно, что Гомер был слеп.

А может, так и проще…

Когда стихи уже — как хлеб,

они вкусней на ощупь.

Когда строка в руке — как вещь,

а не туманный символ…

Гомер был слеп, и был он весь —

в словах произносимых.

В них все деянию равно.

В них нет игры и фальши.

В них то, что — там, давным-давно,

и то, что будет дальше.

Слепцу орали: — Замолчи! —

Но, не тупясь, не старясь,

стихи ломались, как мечи,

и все-таки остались.

Они пришли издалека,

шагнув из утра в утро,

позелененные слегка,

как бронзовая утварь.

Они — страннейшая из мер,

что в мир несем собою…

Гомер был слеп, и он умел

любить слепой любовью.

И мир, который он любил

чутьем неистребимым,

не черным был, не белым был,

а просто был любимым.

А в уши грохот войн гремел

Перейти на страницу 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25