Но тщетно руки Словохотова полезли сперва в карман, потом ощупали голенища и пазуху. Зажигалки не было, — может, в лодке уронил. Пашка цыкнул на мешок: «лежи» — и бросился к лодке.
Увы! Наспех привязанная лодка отвязалась, и течение относило ее.
— Пропала лодка, — сказал Словохотов. — Одно утешение, что краденая. Одним словом, отступление у нас отрезано, корабли сожжены и закуривать нечем.
Белокурый, совсем молодой матросик в шапке с помпоном остановился, глядя на Словохотова и думая, что тот его окликнул.
— Закурить бы, земляк? — спросил Пашка, указывая на свою цигарку.
Матросик улыбнулся, засунул руку в карман и протянул Пашке коробок, сказав:
— Русски спички.
Пашка умел разговаривать даже с медведями, а если он, например, англичан не понимал, то только потому, что они на своем языке, вероятно, говорят неправильно.
Через 5 минут он уже разговаривал с белобрысым матросиком, как со старым знакомым.
Матросик был с большого парохода, везущего русские спички и спичечную солому в Южную Африку, и спички у него были из груза, так сказать, премией. Спичечную солому делают из осины, и поэтому СССР является почти единственным поставщиком ее на весь мир.
Правда, иностранцы настаивают все время на том, чтобы мы продали осину прямо кругляками, но так как нам нужно развивать свою химическую промышленность, то мы круглой осины не выпускаем, а предлагаем господам иностранцам готовые спички или, в крайнем случае, спичечную соломку, и идут наши спички до самой Австралии.
— А пассажиры у вас на пароходе есть?
— Обычно не берем, а в этот раз едет с нами компания на мыс Доброй Надежды, потому что мы идем с одной только остановкой, и им не стоит неделю ждать пассажирского парохода. Богатые люди едут, товарищ, — продолжал матросик, — сундуки везут, как дома; у одного сундук несло четыре человека, и, говорят, в том сундуке одни его брюки, и все новые. Не то, что у нас, — у нас одно и есть — выпить… Лучше скажи мне, русский, где у вас пьют.
Пашка ответил сейчас же, с готовностью, но так тихо, что услыхал его только сосед.
Матросик ушел мгновенно: его как ветром сдуло, и Пашка остался один.
— Мыс Доброй Надежды, — сказал он, — хорошее название для безработного. И не первый раз слышу. Живут там буры. И буров знаю, это:
Трансвааль, Трансвааль, страна родная…
— Хорошо поехать в знакомые места. А здесь не будет добра потому, что мы аэроплан об лес разбили и лодку чужую аннексировали. Решено, едем в Добрую Надежду. Согласен? Дороги 22 дня.
