— Доктор Оберхаузен назвал энсина Джоном. Не тот ли это долговязый Джон, который… — раздался за спиной Рэмси голос Тернера.
Но его слова потонули в громкой речи доктора Оберхаузена:
— Да, тебе придется несладко, Джон, — они вышли в коридор. — Твоей жене мы сообщили. — Доктор Оберхаузен понизил голос: — А ты держался замечательно.
Неожиданно Рэмси осознал, что его ведет по коридору слепой человек. Он рассмеялся и тут же сообразил, что придется объяснить причину внезапного смеха.
— А здорово вы ответили тому наглому коммодору, — произнес он.
— Ты совсем не умеешь врать, — ответил доктор Оберхаузен, — Давай о другом. Что касается коммодора, он состоит в коллегии, выносящей решения о содействии сотрудникам ОПсих.
Смех внезапно застрял в горле у энсина Рэмси.
Впоследствии, упоминая о пятинедельном обучении, Рэмси часто говорил: «Это было тогда, когда я потерял двадцать фунтов».
Ему отвели три комнаты в южном крыле госпиталя Военно-Морского флота в Унадилле. Белые стены, плетеная мебель из раттана, прожженный сигаретами стол, простой телевизор и такая же простая больничная кровать на высоких ножках. Одна комната предназначалась для занятий, в ней был установлен гипнофон, на стенах висели диаграммы, повсюду стояли макеты, лежали ленты и кассеты.
Жена Рэмси, белокурая медсестра Джанет, получила разрешение посещать его по субботам и воскресеньям, оставаясь на ночь. Детей — двухлетнего Джона-младшего и четырехлетнюю Пегги в госпиталь не пускали, пришлось отправить их к бабушке в Форт Линтон, штат Миссисипи.
В день их первой субботней встречи разъяренная Джанет, одетая в цельнокроеное красное платье, свирепым вихрем влетела в гостиную Рэмси.
— Я так и знала! — поцеловав его, воскликнула она.
— Что знала?
— Что рано или поздно Флот и этот кошмарный Обе начнут регулировать наши сексуальные отношения.
Рэмси, будучи совершенно уверен в полном контроле за всем, что он говорит и делает в госпитале, попытался ее остановить.
— Я прекрасно знаю, что нас подслушивают, — сказала она. Бросившись на раттановую кушетку, она закинула ногу на ногу и, закурив сигарету, яростно затянулась. — Этот Обе одним своим присутствием способен вызвать у меня нервную дрожь.
— Потому, что ты позволяешь ему это делать, — заметил Рэмси.
— Просто именно такого эффекта он хочет добиться.
— Ладно… пусть будет так… — согласился Рэмси.
Джанет яростно вскочила на ноги, но тут же взяла себя в руки.
— Ой, что я за дурочка! Меня же просили тебя не огорчать!
