Жюв во все глаза смотрел на усы Пуаро. Ему не нравилось, как они шевелятся. С каждой минутой пребывания наедине с самодовольно поедающим куриные яйца Пуаро у Жюва все больше тряслись губы и в нервном тике подрагивало веко.
Делая маленькие деликатные глотки из стакана, наполненного черносмородинным сиропом, Пуаро наблюдал за инспектором с самым серьезным видом.
— У вас настроение, которое шотландцы называют «фей», месье Жюв. Оно предшествует катастрофе.
— Жаль, что вы не разделяете моих чувств.
Жюв сглотнул слюну.
— Снимите ваши усы, — сиплым голосом произнес он.
— Что?
— Снимите ваши усы, месье!
— То есть? — Пуаро вытаращил на него глаза. — Вы хотите, чтобы я их сбрил?
— Я хочу, чтобы вы их сняли, отклеили, отодрали, оттяпали, если угодно!
Лицо Пуаро опять было бесстрастно. Он потягивал из стакана темно-красную жидкость и задумчиво смотрел на инспектора.
— Вам не нравятся мои усы, месье Жюв?
— Да! — выкрикнул Жюв. — И уже давно.
— Мне тоже многое не нравится в этом замке. Вот, например, ну уж это слишком! — воскликнул Пуаро.
— Что такое?
— Этот ломтик. Вы заметили его или нет? — Бельгиец выхватил кусочек хлеба из тостера и сунул его инспектору под нос. — Разве он квадратный? Нет. Треугольный? Снова нет. Может быть, круглый? Имеет ли он хоть какую-нибудь форму, приятную для глаз? Где здесь симметрия? Отсутствует. Это бесформенная булка, которую ни один пекарь не должен иметь права выпекать!
— Вы подозреваете Томаса? — спросил совершенно сбитый с толку Жюв.
Пуаро покачал головой.
— Нет, у нашего дворецкого слишком глупое лицо. Чтобы совершить столь изысканные преступления, которые мы с вами имели честь и удовольствие наблюдать в Киллерданс-холле, необходим поистине недюжий интеллект.
Жюв как-то странно улыбнулся.
— Месье, вы заговариваете мне зубы!
Он быстро выбросил вперед руку, ущипнув Пуаро за левый ус.
От неожиданности Пуаро опрокинул на стол стакан сиропа. Это его потрясло. Он ведь был такой чистюля. Чтобы остановить расползавшиеся во все стороны тонкие струйки, он, не раздумывая, сдернул с головы парик и стал самозабвенно протирать им стол.
Лысина Пуаро, так внезапно представшая перед глазами Жюва, не могла оставить инспектора равнодушным. Сначала он жутко побледнел, а потом кровь жаркой волной бросилась ему в лицо. Как хищник, почувствовавший свежий запах плоти, инспектор вцепился обеими руками в усы Пуаро и резко дернул на себя.
Пуаро с воплем плюхнулся всем телом на стол.
— Отпустите мои усы, месье! — вертясь, как таракан на блюдце, завопил Пуаро. — Отпустите!
