Писатели собирались прибыть туда в первый день лета.
Несмотря на великолепие предоставленных в их распоряжение удобств, они испытали законное замешательство из-за того, что сама хозяйка, проявив в который раз бессердечие, нарушила данные им обещания и как-то слишком наглядно отсутствовала. Единственным существом, повстречавшимся им на вилле, оказалась глухонемая служанка, приставать к которой с расспросами было все равно что разговаривать со статуями улыбчивых муз в приусадебном сквере, с той, правда, существенной разницей, что последние выглядели не только привлекательнее, но и куда дружелюбней прислуживавшего литераторам создания, которое, судя по дошедшим до нас наброскам, характеризовалось ими не иначе как колченогая Полифемка, Минотавр в юбке иБаварская Ипполита-воительница, а потому едва ли уступало каменным барышням в мифической внушительности своего колоритного облика.
Постепенно, день за днем, тройка гостей достаточно свыклась с сопутствующими здешнему пребыванию странностями. Солнечная погода, прогулки к Вальдзее и бодрящие купания в его прозрачной воде благоприятно сказались на их самочувствии. Пахучие хвоей звездные вечера также не способствовали приступам ипохондрии.
Все шло довольно неплохо, пока вдруг однажды, поздним вечером 14 июня, течение привычно-щедрого ужина не прервалось появлением той, кто их сюда пригласил. Лира прибыла в той же двуколке, в которой отправился в свой последний проезд ее злополучный отец. (Пенроуз об этом напишет: «Колесница, впряженная в смерть и в рожденье, привезла их взаимный губительный плод». Спрашивается: для кого губительный? Для смерти? Для рождения? Для литераторов? Не очень понятно. Метафорический нонсенс, хотя и изящно…) Войдя в столовую, фон Реттау пресекла все расспросы одной только репликой:
— Мне надо было подготовиться, господа. Завтра настанет день, который ожидал меня ничуть не меньше, чем грезила о нем я сама. Ручаюсь, для вас он тоже станет сюрпризом…
Охальник Расьоль наверняка уцепился за эту фразу, предпочтя трактовать ее как обещание Лиры всех одурачить. Однако толковать ее можно по-разному. Например (версия для оптимистов), как решимость одарить своей красотою того, кто покажется ей достойнее двух остальных. Или (версия вторая, «пессимистическая») как сигнал к раскручиванию сюжета своей смерти, уже назначенной на следующую ночь. Или (версия синтетическая) то и другое вместе…
Слишком путано? Этот упрек не для Лиры: в ее жизни и смерти запутано все!.. Вся ее биография — словно тенета. И чем пристальней смотришь на эту искусную сеть, тем труднее увидеть в ней первопричину. Все так здорово сходится в этом узоре, что поверить в него — невозможно!..
