Разобравшись с именами, Сорокин объявил перерыв и вместе с Тэгрыном направился в соседнюю комнату, где их ждал милиционер Драбкин.
— Тяжело вам, — сказал Драбкин, подавая учителю ковшик ледяной воды, — я все слышал.
Тэгрын, обливаясь потом, тоже жадно припал к ковшу с водой.
— Трудно… — наконец выдохнул он, — трудная она, эта грамота.
— Почему девочку зовут червяком? — спросил Сорокин.
— Не знаю… Так, наверное, надо было. А что такое Сорокин?
— Сорока — это птица.
— Хорошо быть птицей, — задумчиво произнес Тэгрын.
— А мое — Тэгрын — значит копье.
— Копье — тоже хорошо, — сказал Драбкин. — Ну, пора начинать… — Он взял колокольчик и подал сигнал к началу второго урока.
Сорокин раздал ученикам заранее заточенные карандаши, блокнотики и показал, как надо держать карандаш. Оказалось, что верно ухватить непривычную палочку нелегко. Унненер, нацелившись на бумажный лист, собрался было поставить какой-нибудь знак, но не рассчитал свои силы и порвал бумагу.
— Ничего, — утешил его учитель, — придет время — научишься хорошо писать.
Скованность первых минут прошла, и ученики склонились над тетрадками, стараясь провести начальную линию своей будущей жизни.
Тэгрын ходил между рядами и деловито поправлял пламя жирников.
За окном по-прежнему выл ветер, ледяная волна била о берег, а в классе было тепло и уютно.
И вдруг эту тишину разорвал крик. Сначала дальний, еле различимый. Ребятишки подняли головы. Голос перекатывался по селению и приближался к деревянной яранге — школе.
Сорокин прислушался.
— Вэкын! Вэкын! — неслось по Улаку.
— Вэкын! — воскликнул Унненер и кинул на стол карандаш.
Словно буря прокатилась по классу:
— Вэкын! Вэкын!
Тэгрын на минуту застыл на месте, потом с громким криком «вэкын!» кинулся к двери и исчез в студеном ветре, ворвавшемся в класс. За ним побежали ребята.
— Куда вы? Куда? — Следом за детьми учитель выскочил из домика и увидел, что из всех яранг к морю бегут люди. Они тащат на себе кожаные и матерчатые мешки, ведра.
Драбкин встревожился:
— Беда какая?
— Не похоже, — ответил Сорокин. — Посмотрим, что там приключилось.
Ветер и ледяные капли больно секли лицо. Море ревело и дыбилось, поднимая ледяную кашу, словно обезумевший зверь, обрушивалось оно на замерзшую гальку, на копошившихся там людей.
Еще издали Сорокин увидел, что на берегу собирают мелкую рыбешку.
Рыбы было столько, что кожаные мешки наполнялись быстро. Люди орудовали лопатами, руками, ведрами или же просто сгребали ее в кучу.
