— Нам нужно купить письменные принадлежности для новой школы, — ответил Сорокин.
Полицейский недоверчиво усмехнулся. Он уже слышал о двух большевиках, которые якобы прибыли делать революцию и под видом карандашей и тетрадей намереваются купить оружие.
— Разрешение у вас есть? — после некоторого раздумья спросил полицейский.
— Есть! — твердо ответил Драбкин и вынул из кармана какую-то бумагу.
Сорокин краем глаза приметил, что это мандат, выданный Камчатским губревкомом.
Полицейский подержал в руках бумагу, внимательно оглядел лиловую расплывчатую печать и с сомнением проговорил:
— Это русская бумага.
— Да. Но она действительна повсюду, — невозмутимо заверил его Драбкин. — Если хотите, можете запросить своих властей и проверить.
Уверенный голос Драбкина подействовал на полицейского. Он вернул бумагу и еще раз дружелюбно улыбнулся Омрылькоту.
Не успел он уйти, как в палатку ввалился мистер Томсон, «первый друг» чукотского и эскимосского народов, как называла его не лишенная иронии местная аляскинская печать.
— Господа! — высокопарно произнес он, делая страдальческое лицо. — Вы меня глубоко обижаете. Почему не сообщили мне о своем приезде? А сейчас собирайтесь. В местном отеле вам приготовлены номера. Вы должны отдохнуть, мистер Сорокин и мистер Драбкин. Вы не имеете права отказываться, ибо нарушаете постановление мэра города Нома, который не разрешает ставить палатки на пляже.
Сорокин и Драбкин переглянулись.
Омрылькот был несколько озадачен. Мистер Томсон никогда не приглашал ни его самого, ни его земляков в гостиницу, которая предназначалась здесь только для белых. Ясно было, что все почести адресованы учителю и милиционеру.
— Пойдемте, дорогие друзья! — Томсон обратился и к остальным.
На автомобиле мистера Томсона переправились в отель — небольшое двухэтажное здание в центре города. У входа горело несколько электрических фонарей, освещающих витрину парикмахерской. В дверях радушно улыбались два кавказца — парикмахер и старый знакомый Магомет Ахметов.
— Большевики! — услышал за своей спиной Сорокин.
Всем отвели по небольшой комнате. В номере у кровати стоял пузатый комод со множеством ящиков, на нем — жестяной эмалированный таз и кувшин. Сорокин долго искал рукомойник и, не найдя его, решил уже ложиться так.
— Рукомойников у них нет, — злорадно сообщил вошедший Драбкин. — А еще Америка! В тазике моются…
— Как это в тазике?
— Вот так… Наливают воду и моются… в грязной, — пояснил Драбкин. — Черт знает что!
