Вокруг находилось немного людей, и по мере того как наступал полдень, их число увеличивалось. За полями открывалась вересковая местность, и булыжники становились более крупными. В некоторых местах попадались стоячие камни. Мы обходили их, поскольку вокруг собирались группы людей с фотокамерами. У Рафтора мы остановились перекусить, присев на камни, которые громоздились в стороне от тропы. Выбрали место подальше от тропы, чтобы нас не видели.
Я села на камень, нагревшийся от солнечного света. Стала жевать хлеб и огляделась. Голубое небо, вересковые поля, тянувшиеся повсюду отары пасущихся белых овец. Мелькали розовые, красные или голубые тенниски людей, бродящих по тропам небольшими группами. В воздухе разносились разные звуки: голоса, окликавшие друг друга, смех, блеяние овец. Эти звуки окружали нас и в то же время существовали отдельно. Сидя на камнях, где нас не видели, мы составляли маленький приватный мирок.
Гевин сидел на большом камне, свесив ноги. Он был одет в черную тенниску, черные джинсы и ботинки фирмы «Де Мартенс». Волосы коротко подстрижены, на шее и руках приличный загар. Запястья прикрывали ленты от пота, татуировка на тыльной стороне руки зажила. Черная магическая фигура выглядела внушительно и устрашающе. Глядя на него, я чувствовала знакомое томление, идущее из-под низа живота. Интересно, насколько хорошо мы были укрыты от дороги. Он почувствовал мой взгляд, повернулся и улыбнулся.
— Гевин, можно спросить тебя кое о чем?
— Обо всем, что угодно.
Я не могла спрашивать его обо всем, что угодно. Существовали обширные зоны, которые выходили за пределы моей компетенции. Я слышала свой голос, словно чужой, удивляясь, зачем рискую в столь благоприятный момент.
— В ту ночь, во время вечеринки, почему ты напал на меня в хлеву?
Гевин собирался откусить от яблока, но остановился и бросил на него взгляд. Затем потер им о бедро. Он посмотрел на меня, и я смогла увидеть страх, равно как и беспокойство, в его глазах.
— Кэт, я не могу объяснить это…
— Ты сожалеешь? Я знаю.
Он уперся взглядом в яблоко.
— Иногда, — сказал он, моргая, — в темноте случается, что я не представляю, где нахожусь. Тогда я был в таком состоянии. Действительно, был. Мой мозг не может отделить воспоминания от реальности. Это случается в темном замкнутом пространстве.
Палатка. Пикап. Он не ложился спать в них, предпочитая ночлег на открытом воздухе.
— Эмоции, которые я переживал в прошлом, остались со мной, и они не потеряли силу. Иногда это страх, парализующий страх. Это то, что я переживал, когда нас впервые захватили в плен. Но позднее я почувствовал гнев, в ту ночь в хлеву я был во гневе.
