– Вы упомянули также об устройстве всех общественных нужд на акционерный лад.
– Точно так.
– Как это случилось?
– За примером не далеко ходить. Со вступлением в управление Ротшильдов исчезли окончательно в домах лампы, печи и графины.
– Не понимаю, как это? – спросил Порошин: – разве изменился климат, пропала зима, солнце не заходит с той поры и люди не нуждаются в питье?
– Вы недостаточно поняли меня, – ответил француз, с улыбкой вглядываясь в Порошина: – я говорю только, что печи, графины и лампы окончательно исчезли, с мудрым президентством Ротшильдов, не только у нас, но полагаю и в других цивилизованных городах. А что эти редкости доброй старины действительно исчезли, это вам, вероятно, известно… и вы их теперь увидите разве только в музеях диковинок прошлых времен…
Порошин боялся далее об этом расспрашивать, чтоб не возбудить подозрения на свой счет. Он вскоре лично убедился, что каждый дом и каждая комната в новом Париже получали тепло, свет и воду из общего резервуара этих материалов, устроенного в нескольких километрах за городской стеной.
Он взял духовой фиакр, нарочно съездил и осмотрел это замечательное, монументальное здание, доставлявшее особыми проводниками для парижан электрический свет – в их здания и уличные фонари, воду – в кухни, бани, умывальные столы и прямо в прикрепленные к столам на гуттаперчевых трубочках стаканы и другие сосуды, и тепло – в каждый дом, в каждый обитаемый уголок. Все ограничивалось кранами: повернешь один – в комнате засветит яркая электрическая луна, повернешь другой – наливается сквозь мягкую трубочку в сосуды вода, повернешь третий – в холодной комнате становится, по желанию, тепло и даже жарко.
Проводники этих снадобий управлялись особыми регуляторами, экранами, градусниками и другими измерителями для расчета с акционерным обществом их поставщиков.
Это любопытное "центральное водо- тепло- и свето-хранилище" Порошину показывал бойкий и говорливый привратник-портье, хотя француз, но с итальянским профилем лица, одетый в цветное китайское полукафтанье и с длинною, щегольски заплетенною, до пять, косой, по фамилии Бонапарт.
– Вы носите громкую фамилию? – спросил, смутившись, Порошин: – не происходите ли от былых во власти Наполеонидов? Их династия когда-то здесь правила…
– О, мосье! вы правы! – грустно ответил, покуривая особую сигаретку с примесью опиума, портье: – мало ли что было в старину? Нам, скромным и верным слугам Богдыхана, нет дела до прошлого этой счастливой страны… Вы, как иностранец, встретите и гарсонов в отелях из этой же, ныне обедневшей фамилии, и ветошников, и продавцов каштанов, и газет. Это все мои дяди и кузены… Благодаря многоженству, много у каждого из нас, бедных провинциалов, родных.
