А ведь чеховские герои спустя лет десять после октября 1917 года разделились на белых и красных, стреляли и убивали друг друга. И Чехов предвидел это будущее противостояние, катастрофичность человека и общества. Чувствовал надвигающийся вал революций и войн. Сейчас в России нечто подобное, и потому власти не допускают серьезного, осмысленного Чехова. Власти потворствуют любым издевательствам и над Россией, и над Чеховым — лишь бы ничего не принималось всерьез. Всё вокруг да около. Это может быть весело, изобретательно, мужчины в белых колготках и балетных пачках, венецианцы в масках, черный Гамлет с черепом в руке — штамп на штампе. И так они в крымовской "Тарарабумбии" обмусоливают всю жизнь Чехова. Вдоль и поперек.
По-своему либерально-кремлевский обозреватель Андрей Архангельский прав: "Ближе всего к истине (нынешней либерально-пошлой истине. — В.Б.) оказался Театр "Около" Юрия Погребничко, в котором и "Трех сестер", и "Дядю Ваню" играют, словно сквозь мутное стекло, словно глядя на пьесы в подзорную трубу, на некотором отдалении; все время напоминая зрителю, что это понарошку, а актеры здесь не играют Чехова, а играют в Чехова — так же, как и в спектаклях Дмитрия Крымова, включая только что поставленную "Тарарабумбию". Именно признание невозможности чеховских героев сегодня и делает эти спектакли наиболее близкими к Чехову…" Вот что надо нынешним пошлякам — доказать невозможность чеховских героев сегодня. А они окружают нас со всех сторон. Пошляки дают бой глубинному, по-своему жестокому к опошленной интеллигенции, к "образованщине" русскому классику. Пошляки празднуют юбилей "околочехова". Лишь бы не самого Чехова. Актеры и режиссеры и впрямь — не играют Чехова, а играют в Чехова. Лишь бы всё было понарошку. Лишь бы вне смысла и идеи. Лишь бы зрители не приняли всерьез. Запрет на мысли. Запрет на серьезное осмысление жизни и действительности. Вместо ироничного и грустного Чехова — клоунада и цирк, спортивная гимнастика и одесские ухмылки…
Не лучше и спектакль Александра Калягина "Лица", опять же поставленный в его театре "Et Cetera" по мотивам юмористических ранних рассказов Антоши Чехонте. Московская театральная элита отвернулась от Чехова в сторону Чехонте.
Впрочем, и литературный мир направлен в ту же карнавально-пошлую сторону раздевания и обнажения. Главной заслугой английского чеховеда Дональда Рейфилда в его новой книге "Антон Чехов. Жизнь" считается то, что автор окунулся в личную жизнь писателя и из высокого "борца со всяческой пошлостью" превратил Чехова в стройного любвеобильного красавца и любителя низменных удовольствий. К тому же он приоткрыл и реакционность Чехова, погрузившись в переписку русского классика со своим другом Сувориным. Примеру англичанина следуют и все наши "чеховеды", докапывающиеся до интимных тайн писателя.
