Жена. Пустили. И за то спасибо. Плачет. Девчонки как?
— Все нормально. Проводила в школу. — опять плачет.
— Ну не надо. Не плачь!
— Щенка убили! — опять плачет. Обидно. Его-то за что? Тварюшка бессловесная!
— А я думал, ты из-за меня расстроилась, — пошутил Кабанов. — Жалко Марка.
— Из-за тебя, само собой. Я девочкам не сказала. Они думают, Марк убежал и потерялся.
— Хочешь анекдот? — Кабанов напрягся немножко, зацепился левой рукой за изголовье и упираясь ногами, подтянулся на кровати повыше.
— Ну, тебя!
— Нет, послушай! Из-под трамвая голова выкатывается и говорит: "Ни хрена себе, сходил за хлебушком!".
— Дурак. И кто только посмел на тебя руку поднять? Весь дом знает, что ты врач.
— И что? При чем тут это?
— Максаков твой утром примчался. Говорит, из сводки узнал. Наверное, скоро и к тебе нагрянет.
— А он-то зачем? Он же не по уголовным делам…
— Не знаю. Сам спроси.
Жена успокоилась, уехала. Первый шок прошел. ЛОР залез в ухо, обрадовал, перепонка цела, только немного надорвана. Зарастет. Затолкал туда килограмм ваты. Себе бы попробовал! Когда переведут?
Зав реанимацией, показал на дренаж торчащий из бока.
— Через пару дней переведем.
— А кто оперировал?
— Михайлов Женя.
— Он же не уролог.
— Ну и что? А когда нам было уролога искать? — Зав усмехнулся. — Ты ж знаешь Женьку! Ему б только шашкой помахать! А тут тебя привезли. А Игорек как мочу увидел, сразу Женьке СОС по полной программе. Ну, тот, не долго думая, чик-чирик и почки нету. В общем, везучий ты. И крови потерял ну с поллитра не больше.
— Знаю я Михайлова. Мы с ним из-за деда грызлись. Дед у нас лежал с инфарктом. Да вдруг закровил в желудке. Мы Михайлова вызвали. А дед возьми да и скажи, "мол, ел я пирог с черникой". Так Женька слазил ему в прямую кишку, и сует мне палец вымазанный меленой — "Черника!". Да какая черника? Кровь! — Нет, черника на персте! Уперся.
Зав реанимацией рассмеялся.
— Бывает.
После обеда в халате поверх полковничьих погон ворвался Максаков Александр Сергеевич.
— Рассказывай!
— Что рассказывать?
— Ну, опиши их.
— Темно было. Я не помню. Видел одного более-менее.
— Как одет, какого роста?
— Ну, не помню.
— Не финти. Колись, давай!
— Ну, честно, не помню. Они сразу бить начали.
— Куда бить?
— Куда, куда! По яйцам перепаяли, я ничего больше не видел!
— Черт.
— Тебе-то зачем? Ты ж УБЭП.
— Ну и что? Я в Угро пятнадцать лет оттрубил в сыскарях. Для меня это долг чести! Понял? Поляков оказывается их видел мельком, когда мы уезжали. Я их найду. Они что-нибудь говорили?
