Дэнни делал вид, что сохраняет спокойствие, но его страх перед будущим был очевиден: жена ждет ребенка, а на его спортивной карьере окончательно поставлен крест. Жизнь уготовила ему крепкий удар, и даже стойкий, невозмутимый Дэнни не имел ни малейшего понятия, что делать дальше.
Руководство клуба оплатило две необходимые операции, но потом все свелось к тому, что вот, мол, приятель, последний чек и заходи как-нибудь на огонек. Столь скорое, хоть и вполне понятное безразличие до крайней степени меня взбесило и никак не способствовало тому, чтобы разрядить атмосферу.
Хорошо хоть сезон уже подходил к концу, да и в любом случае мы планировали выбраться в Америку. Как-то вечером за кухонным столом мы взвесили все «за» и «против» и решили, что лучше будет вернуться.
За неделю мы все упаковали и распрощались с жизненным укладом, к которому успели очень привыкнуть. Будь я одна, было бы очень тяжело, но у меня были Дэнни и ребенок, и я, конечно, жалела, что все вышло не так, как хотелось, но — подумаешь!
Дэнни буквально расцвел, когда, сделав всего два звонка за океан, тут же умудрился найти работу. Это была замечательная должность в Нью-Йоркском департаменте парков и организации досуга — в обязанности ему вменялось заведовать летними баскетбольными программами для ребятишек из гетто.
— Два звонка! Да я бы, наверное, оба раза не туда попала. Как тебе это удалось?
Он достал из кармана монетку, сделал пасс руками, и она исчезла у меня на глазах.
— Киска, твой муж волшебник, один из лучших. С помощью моих родителей мы нашли квартиру в Доме на Девяностой стрит, рядом с Третьей авеню. После яркого дебюта нашего соседа с нижнего этажа я при-Думала прозвище нашим апартаментам — отель «У Маленького Мясника». Квартира была хорошая, солнечная и достаточно просторная как для нас двоих, так и для будущего ребенка.
К тому времени, как мы вернулись в Штаты и окончательно вселились в новую квартиру, Дэнни уже мог нормально ходить. Но что-то в нем изменилось, что-то серьезное. Может, он осознал, что и ему не чуждо ничто человеческое, в том числе хрупкие кости, коленные вывихи и прочая, и прочая? Первые несколько дней после возвращения он был необычно молчалив и порой предавался мрачным раздумьям, что было для него совсем нехарактерно. Нет, Дэнни вовсе не начал придираться к мелочам, философствовать или вести себя как-то странно. Просто он стал немного тише и… чуть более замкнутым. Когда мне удавалось рассмешить его или вызвать улыбку, это была настоящая победа.
