– Да как тебе сказать, Риккардо? – ответил он. – Можно сказать, что русский. В какой-то мере. Я даже родился именно в этом городе. Но только меня увезли отсюда в США в возрасте пяти лет. Так что о России я ничего не помню.
– Так я вообще родился в Америке и про Боливию, откуда мои родители приехали, ничего не знаю. Даже не очень представляю, где эта самая Боливия находится. Но русский-то вы хотя бы знаете?
– Да уж знаю…
А как же было ему не знать этот язык? За океан мама вывезла Джекоба в девяносто восьмом году, когда в России случился очередной финансовый катаклизм, окончательно похоронивший надежды, что в этой стране можно наладить нормальную жизнь. На счастье, мамочке, как раз разбежавшейся с очередным мужем, подвернулся под руку пожилой богатый коммерсант из Штатов. Овдовев, он приехал искать новую жену в страну, из которой когда-то, еще при коммунистах, двинул в США. Его-то родительница Джекоба и использовала в качестве средства передвижения до Бостона и получения «грин-карты». Коммерсант, впрочем, возле мамочки не задержался – такой уж загадочной дамой была Ирина Михайловна. Но того, что в панике бросил американский отчим при бегстве, маме Джекоба хватило надолго. Но дело не в этом. Ирине Михайловне очень понравились Соединенные Штаты, если не считать одной, но существенной детали. Американцы, сволочи такие, говорили исключительно на английском. А этого языка мама Джекоба освоить так и не сумела до самой смерти. Правда, не особенно и пыталась. Так что дома говорили только на русском и общались в основном с соотечественниками, которых в Бостоне было как собак нерезаных. Впрочем, про страну, из которой они убыли, Ирина Михайловна говорить не любила. В итоге о городе, где Джекоб сейчас оказался, он знал примерно столько же, сколько средний журналист, не специализирующийся по данной теме. То есть почти ничего. Точнее, кое-какие материалы он в Интернете, конечно, почитал и теперь Петра Великого и Екатерину Великую уже не путал. Но не более того.
– Шеф, пока время есть, может, объясните – что тут все-таки произошло? А то я ни фига не врубаюсь. Что-то типа революции?
– Да как тебе объяснить? Ну, в общем, да. В чем-то похоже на революцию. Народ вышел на улицы, протестуя против недемократичности выборов.
Джекоб не стал уточнять, что президентом России стал известный национал-патриот, который без всякой симпатии отзывался о США, зато очень хотел дружить с Уго Чавесом и прочими подобными персонажами. Конечно же, возмущенная общественность вышла на борьбу за демократические свободы. И США тут были ни при чем… Джекоб не вчера родился и не первый день работал в прессе, а потому прекрасно понимал, как такие дела делаются. Он был отнюдь не идиотом и к тому же – профессиональным журналистом. Поэтому в «демократические ценности» и прочую муть он, понятное дело, не верил. Как и большинство его коллег, у которых есть мозги, Джекоб был нормальным циником, полагавшим, что мир каков уж он есть, таков он и есть. И ничего тут не поделаешь.
