Порху, бывало, слушал жену, сколько мог, с неподвижным лицом и остекленевшими глазами, как будто вовсе не замечая ее, пока она, спохватившись, не умолкала. Или говорил резко: «Ну и что?» или же: «Зачем ты мне это рассказываешь?» Один из его издевательских тактических приемов заключался в том, чтобы во весь голос рявкнуть: «ЧТО-О?», едва она заговорит, словно любая, самая невинная фраза непростительно и непоправимо нарушает сосредоточенное течение его глубокой мысли. Его неожиданный крик неизменно заставал ее врасплох, она в страхе прикусывала губу. Раскаиваясь, она выдавливала робкое: «Ничего, ничего», а он со злорадным чувством думал, что заработал еще одно очко в семейном единоборстве. Не расслышав как следует, что она говорит из соседней комнаты, он взял за правило не переспрашивать и никогда не переспрашивал — разве что забудется и откликнется.
Неизбежным итогом этих трений было то, что они оба страдали. Потом благоразумие брало верх, и оба шли на уступки.
У Полли были пухленькие щечки, усеянные светлыми веснушками, и васильковые лучистые глаза с едва заметной по краешкам паутиной морщин, но кому это интересно? Ведь эта книга — о знаменитом старом писателе, мечтающем завершить свою творческую биографию «нетленкой», венцом всего, что им написано, завершить громовым взрывом, а не гнусным взвизгом. Ни у него, ни у меня не хватает времени и терпения на подробные описания людей и мест, хотя до сих пор мы оба преклоняемся перед теми, кто умел и любил описывать, — Толстой, Пруст, Джойс, если назвать лишь некоторых, ну и, конечно, Диккенс, которому за одно только выражение — «одинок, как устрица» отведено почетное место в зале славы себе подобных.
Подробные описания людей и мест отнимают время, истощают энергию. Хуже того, мы никогда не были сильны в описаниях и не намного сильнее в замысловатых сюжетах и динамичном действии. Вот почему нам не слишком везло с продажей прав для экранизации.
Полли не раз слышала, как Порху цитирует фрейдовское изречение: «Чтобы быть счастливым, надо уметь любить и работать». Оба понимали, что теперь Порху не вполне удавалось и то и другое. Полли утешало, что Порху больше не способен на вожделение, силу и разнообразие, какие он — да и она тоже — хвастливо считал нормой в первые годы их взаимного, ничем не стесняемого влечения, или в первый такой год, а может быть, и половину первого года. Вести о разработке и реклама таблеток, повышающих мужскую потенцию, повергли ее в настоящий ужас. Он мог накинуться на нее, точно обезумевший похотливый сатир, каким казался вначале. Он не посмотрит, что у нее начальная стадия артрита в шейных позвонках и тазобедренных суставах и чрезмерное напряжение обмякших сухожилий и связок отрицательно скажется на сладострастном ощущении при достижении оргазма. Он, конечно, забыл, что даже в возбужденном состоянии их организмы не вырабатывают соки-секреты в таком обилии, как на заре их романа. Полли с облегчением видела, что он не проявляет нездорового интереса к новым средствам, повышающим сексуальность, и предпочитает довольствоваться тем, что занимается любовью раз в неделю, иногда два, но чаще раз в две недели, и такая заданность превращает удовольствие в довольно пресный, однообразный и размеренный ритуал с ограниченными результатами, всегда непредсказуемыми, но ожидаемыми. Порху, чья зависть к соперникам по ремеслу никогда не доходила до злобности, был в восторге от оборота, придуманного Джоном Апдайком в его «Возвращении Беча», где речь идет о том, как семидесятилетний спал с двадцатилетней: «Было нелегко, но они трудились». Удачно схвачено, настоящая жемчужина, считал Порху, ей тоже место в каком-нибудь зале славы, а не только в сборнике цитат. Что до их теперешней половой жизни, он положил за правило работать или заниматься посторонними вещами до тех пор, пока Полли не «дойдет до кондиции», то есть не загорится желанием и не начнет сама любовную игру, и тогда он неизменно отзывался тем же и с той же целью. Упадок собственной эротической агрессивности он оправдывал тем, что слишком часто разочаровывался, беря на себя инициативу предварительных ласк и предлагая ей немедленно бросить, что бы она ни делала, и ложиться с ним в постель. Он уверял ее и сам уверился, что если не сможет иметь ее, когда хочет, то у него просто поникнет страстность и пропадет влечение. Так оно и было.
