«О Сэнди! – подумала Филиппа. – Как и обещал, ты позаботился обо мне! Пусть будет тебе пухом земля, благороднейший из людей, когда-либо рождавшихся на свет! Никто никогда не посмеет больше выгнать меня за порог!»
В этот момент впервые в жизни она ощутила, как отступает самый большой страх ее детских лет. Страх, который поселился в ее душе в тот день, когда она прочла письмо Эразма Кроутера к Бланш и Беатрисе. Сколько раз потом она с ужасом представляла мануфактуру и себя, десятилетнюю, бредущую между грохочущими машинами.
Наступила тишина. Нотариус медлил, держа в руке последний листок. Все затаили дыхание. Сердце Филиппы стеснилось. Мистер Ларпент прокашлялся, ослабил тугой воротничок и опустил взгляд на лист.
– Все остальное состояние, включая недвижимость, земельные владения и иную собственность, а также титул маркиза я передаю моему законному сыну и наследнику, Кристоферу Бентинку. Однако поскольку он в данный момент слишком молод, чтобы управлять завещанным ему имуществом, я, как то предписывается английским законом, должен учредить над ним опекунство вплоть до возраста в двадцать один год. Заверяю, что нижеследующее заявление я делаю в твердом уме и здравой памяти, а также по длительном размышлении. В качестве опекунов моего единственного и возлюбленного сына я выбираю своих давних и близких друзей Тобиаса Говарда, виконта Рокингема, и Кортни Шел-бурна, герцога Уорбека, и прошу их вступить в опекунство немедленно по прочтении завещания.
Филиппа вскочила с места. Она была так потрясена, что не могла произнести ни слова, только сжимала ладонями ледяные щеки. Ее безумный взгляд перебегал с одутловатого лица Финеаса Ларпента на его мясистые руки, в которых по-прежнему белел последний лист завещания. Она хотела крикнуть: произошла ужасная ошибка, болван нотариус все перепутал! Сэнди не мог написать такое! Но голос не слушался ее.
– Сядь, дорогая, – послышался шепот леди Гар-риэт, и Филиппу мягко, но настойчиво потянули вниз. – Мистер Ларпент еще не закончил чтение.
Она бессильно опустилась на стул. Леди Гарриэт как будто нимало не удивилась услышанному. Как это могло быть? Неужели Сэнди писал матери тайно? Или сама вдовствующая маркиза догадалась, что Кит не внук ей? Но ведь она никогда даже намеком не упоминала об этом!
Леди Августа, которая все это время продолжала невозмутимо обмахиваться веером, сложила его и открыла ридикюль. Филиппа тупо уставилась на флакон с нюхательной солью и отрицательно покачала головой.
