В ярости он так сильно плюнул, что, попав в стакан, разбил его. На палубе послышался угрожающий рык.
Кулакин, заламывая руки, выскочил и задрал голову: на фоне дымного неба ослепительно пылали трюмсели. От них занялись стаксели и крюйсели.
Джакоб, раскрыв рот, следил за пожаром, но тут его трахнуло по башке крюйс-стеньгой, он ссыпался с лестницы на полуют и больше уже ничего не помнил и ни о чем не волновался.
. . . . . . . . . . .
Матросы, как стадо баранов, с безразличным видом ждали, когда можно будет отвязывать шлюпку, в которой уже сидел Мрамалад, всклокоченный МакДункель и двигающий желваками Виторган. Они молча, напряженно ждали конца переговоров. Шлюпку здорово мотало и било о борт шхуны.
- Однако вы авантюристка, фрау Маргарет! - горько сказал Джакоб.
- Станешь тут авантюристкой.
Джакоб в бессильном гневе оглянулся вокруг, хотя перебинтованная голова сильно стесняла движения - кроме прижавшейся к нему леди Елизабет, его окружали сплошь жестокие, непроницаемые лица.
- А ну вас всех в задницу, гады! Сволочи! - вскрикнул Джакоб Кулакин с великой обидой.
- А ты нас не сволочи! - хмуро отозвался Лысый Монтахью.
- Гады, гады вы все!
Mонтахью посопел, не зная что сказать, и, махнув рукой, поковылял на шкафут.
- Бог терпел и нам велел! - неожиданно брякнул лорд Хронь, покачиваясь.
- Вы отменно любезны, мой дивный гений! - с несвойственной ему иронией сказал Джакоб и резко повернувшись, стал спускаться в шлюпку.
- Чахоточного не забудь! - крикнул с шкафута Лысый Монтахью, указывая на барахтающегося в ледяной воде Питера Счахла - никто до сих пор не обратил внимания, что при абордаже он свалился в воду и барахтался там уже час. Бедняга был так плох, что казалось, его не стоит и вытаскивать - гуманнее тюкнуть легонько веслышком по голове.
Но жалостливый и верный друг степей и пустынь Мрамалад могучей рукой поднял беднягу за шиворот, как следует встряхнул и усадил на скамейку. Жестоко кашляющий Питер, дрожа, достал из кармана платок и уткнулся в него.
- Садись, Джакоб... - тихо, сочувственно сказал Виторган спустившемуся Кулакину.
- Кому Джакоб, а кому мистер Кулакин! - скрипя зубами, не в силах победить раздражение, вскричал Джакоб с такой силой, что Мак-Дункель испуганно вздрогнул.
Mатросы вверху осклабились в дурацких ухмылках.
- И это говоришь мне ты! Ты, товарищ по несчастью!
- Тамбовский волк тебе товарищ! - заорал Кулакин и, сплюнув, стал грозить кулаком работающим на палубе матросам.
