Я плюнул и скорее поскакал к герцогу, чтобы не быть опереженным какими-нибудь отиралами, так и рыщущими, чтобы оклеветать меня.
Нечего скрывать: к герцогу я вошел запыхавшись, весь в пыли, нетерпение так и билось во мне.
Герцог спросил, чем обьясняется мой столь поспешный визит - уж не пришел ли я вновь просить денег?
Я горячо подтвердил это предположение и замолчал, не зная, как приступить к описанию нелепого происшествия, приключившегося со мной.
Герцог рассеяно вертел в руках алмаз такого громадного размера, что его можно было скорее принять за большой обломок льда.
- Взгляни, кстати, - промолвил он, любуясь алмазом, - видел ли ты что-нибудь подобное? "Карбонадо" - вот как я решил назвать его.
- Имя пристало иметь бриллианту, но не алмазу. Чтобы полностью проявилось достоинство камня, его, прежде чем как-нибудь назвать, нужно обработать.
- Да, разумеется, Бенвенуто завтра же займется им.
Я помолчал, с невыразимой горечью глядя на герцога.
Он посмотрел на меня и, видимо, понял.
- Но ведь, насколько я знаю о тебе, ты не прославлен огранкой камней, а Бенвенуто признанный мастер.
- Мастер? - в справедливом гневе вскричал я, - как, как вы сказали? Мастер? О, сколько выиграло б искусство и весь род людской, если б этот мастер ничем, кроме поножовщины, не занимался! Легко же нынче стало называться мастером, если уж и Челлини так величают! Но бывают моменты, серьезно и нахмурив лоб продолжал я, - когда следует проявить высокий вкус и вспомнить, что искусство долговечно, а жизнь коротка! Вспомните и ужаснитесь, что этот "Карбонадо", как вы его назвали, чуть не попал в руки Бенвенуто!
Я ощущуал себя бесконечно правым, и речь моя лилась свободно и убедительно. Глаза герцога увлажнились: не говоря и слова, он поймал мою руку и вложил в нее алмаз.
- Сколько времени тебе понадобится на работу?
- Три дня, мой государь.
- Иди же и не мешкай. В инструментах у тебя, полагаю, недостатка нет, а деньги ты получишь сполна по окончании работы.
Несколько раздосадованный последней фразой герцога, я вышел в глубокой задумчивости.
Вот так и получается, что чем больше жажду покоя, тем дальше он бежит от меня.
События жизни замесились так круто, заплелись в такой узел, что распутать их можно только одним способом, уже не раз испытанным мною рубануть и все разорвать.
Речь моя перед герцогом была вполне искренна - уж что что, а то, что алмаз я смогу обработать лучше Челлини, было бесспорно, а, стало быть, искусство во всяком случае не осталось внакладе, что главное, ибо: жизнь коротка, а искусство долговечно.
