"Икарус" подкатил к памятнику, остановился. Из него высыпала толпа интуристов во главе с гидом-переводчицей, молоденькой взлохмаченной девушкой в короткой курточке. Переводчица мигом собрала туристов возле памятника и бойко затараторила что-то по-немецки. Туристы почтительно внимали, озираясь на окрестности деревенской жизни.
Старик приставил ладонь к уху и слушал, медленно наливаясь яростью.
- По-русски говорить! - вдруг прохрипел он, пристукнув палкой по земле.
Туристы с удивлением воззрились на старика.
- Я... не понимаю... - растерялась переводчица. - Это немецкие туристы. Почему по-русски?
- Я знать должен! Я здесь командую! Перевести все, что говорила! потребовал старик, вновь втыкая палку в землю.
- Я говорила... Про профессора Преображенского... Что, несмотря на многочисленные приглашения из-за рубежа, он остался на родине. Правительство построило ему этот институт...
- Так бы его и пустили, контру... - пробормотал старик.
- Что вы сказали? - спросила переводчица, но ее перебила туристка, задавшая какой-то вопрос.
- Она спрашивает, почему для института было выбрано место вдали от города? - спросила переводчица.
- Собак здесь много. Бродячих, - смягчившись, объяснил старик. - Он собак резал. Слышали, небось, - "как собак нерезанных"?.. Из Дурынышей пошло.
Переводчица перевела на немецкий. Старик напряженно вслушивался, не отрывая ладони от уха. Последовали дальнейшие вопросы, на которые старик, почувствовав важность своего положения, отвечал коротко и веско.
- Что здесь сейчас?
- Больница. Раньше собак резали, теперь людей мучают.
- Правда ли, что у профессора Преображенского были проблемы с советской властью?
- Контра он был, это факт, - кивнул старик.
- Мы слышали, что в этом институте проводились секретные опыты по очеловечиванию животных, в частности, собак... - сказал пожилой немец.
Старик, услыхав перевод, вдруг мелко затрясся, глаза его налились кровью.
- Не сметь! Не сметь называть собакой! - почти пролаял он, наступая на немца. - Он герой был!
Переводчица поспешно объяснила гостю по-немецки, что слухи о таких операциях не подтверждены, это, скорее, легенда, порожденная выдающимся хирургическим талантом Преображенского. Старик подозрительно вслушивался, потом, наклонившись к уху переводчицы, прошептал:
- Полиграф собакой был, точно знаю. Этого не переводи...
И, круто повернувшись, зашагал к дверям больницы.
Борменталь в своем кабинете отодвинул занавеску, взглянул в окно. "Икарус" медленно отъезжал от больницы. Доктор вернулся к столу. Медсестра Катя возилась с инструментами у стеклянного шкафа.
