А потом Бэрронс ушел, сделав контрольный выстрел: в моем рюкзаке все это время был способ с ним связаться.
Я открыла глаза, вытащила телефон и вывела на экран три номера, которые он ввел в память, когда отдавал мне мобильный. Я нажала первый — номер Бэрронса. Я знала, что связи не будет. Но гудки появились, застав меня врасплох.
Я быстро нажала «отбой».
Телефон зазвонил.
Я открыла его, рыкнула на Бэрронса: «просто проверяю», — и немедленно отключилась. Как, черт побери, эти телефоны работают? Неужели в некоторых областях осталась связь?
Я сменила настройки на «личные» и набрала номер родителей — так мой номер будет скрыт и они не узнают, что это я, а если они ответят, я смогу нажать «отбой» и не заставлять себя говорить. Связи не было. Я попыталась дозвониться в «Кирпичный», где когда-то работала барменом. Снова нет связи. Я попробовала еще десяток номеров, но безуспешно. Выходит, у Бэрронса какая-то особая связь.
Я выбрала IYCGM и нажала «вызов».
— Мак! — прорычал мужской голос.
— Просто проверяю, — сказала я и нажала «отбой».
И промотала список на IYD.
Телефон зазвонил. Вызывал IYCGM. Я ответила.
— Я бы на твоем месте этого не делал, — сказал Риодан.
— Чего не делал?
— Не пробовал третий номер.
Я не стала спрашивать, откуда он знает. Он, как и Бэрронс, знал все мои мысли.
— Почему?
— Есть причина, по которой номер записан как «если вы умираете».
— И какая же?
— Пользоваться им можно, только если ты умираешь, — сухо сказал он.
Как и с Бэрронсом, с ним можно было вечно ходить по замкнутому кругу.
— Я собираюсь позвонить по нему, Риодан.
— Ты выше этого, Мак.
— Выше чего? — холодно поинтересовалась я.
— Женских истерик. Он ведь не тот, кто причинил тебе боль. Он тот, кто тебя спас.
— А ты хоть знаешь, как он меня спасал? — огрызнулась я.
По голосу Риодана стало ясно, что он улыбается.
— Я предложил свою помощь. Но мое предложение его совсем не обрадовало. Не теряй голову от злости, Мак, — сказал он серьезно. — Это как бензин. Можно использовать ярость как топливо или как факел, который сожжет все, чем ты дорожишь, и ты закончишь на пепелище, где все будут мертвы — даже ты, хотя твое тело, может, и не перестанет дышать.
Его слова задели что-то глубоко внутри меня. Я ходила по лезвию ножа и знала об этом. Но часть меня хотела шагнуть за грань. Хотела испепелить все. Просто чтобы увидеть, как все сгорит к чертовой матери.
— Не теряй концентрации, Мак. Не своди глаз с награды.
— Какой, на хрен, награды?
