Я смотрел наружу. Там происходила массовая казнь. Несколько заключенных были заколоты штыками, остальным отрубили головы. Одному бедняге сделали что-то ужасное даже по японским стандартам: ему распороли живот и оставили медленно умирать. Так продолжалось несколько дней. Заключенных выводили во двор и казнили у меня на глазах. Я видел, как их расстреливали, закалывали штыками, обезглавливали. Иногда кровь потом текла прямо в мое оконце, и тогда крысы все вместе бросались к ней.
Каждую ночь меня допрашивали. Они все еще надеялись получить от меня нужную информацию. Перед моими глазами все было окутано кровавой дымкой. Это были сплошные страдания, дни и ночи страданий. Я мечтал о том, чтобы умереть – и дело с концом. И вот через десять дней, которые показались мне бесконечными, мне заявили, что если я им все не расскажу, меня расстреляют. Офицеры сказали, что я им уже надоел и что мое поведение – невиданное оскорбление Императора. Но и теперь я ничего им не сказал. Тогда меня отвели обратно в камеру и швырнули на бетонный пол. Солдат повернулся на пороге и сказал:
– Больше еды ты не получишь. После завтрашнего дня она тебе больше не понадобится.
При первых лучах солнца на следующий день дверь камеры с грохотом отворилась, и внутрь вошел офицер и взвод солдат, вооруженных винтовками. Меня повели во двор на место казни, где перед этим я наблюдал смерть многих других заключенных. Офицер указал мне на пропитанную кровью землю и сказал:
– Скоро сюда добавится и твоя кровь. Но сначала ты выроешь себе могилу.
Мне в руки дали лопату, и, подгоняемый уколами штыков, я выкопал себе неглубокую могилку. Затем меня привязали к столбу с тем, чтобы когда меня расстреляют, достаточно было лишь перерезать веревку, чтобы я сам свалился в могилу, которую только что выкопал для себя. Офицер стал в театральную позу и зачитал мне приговор, в котором говорилось, что меня расстреливают за отказ сотрудничать с Сынами Неба.
– У тебя есть последний шанс выжить, – сказал он. – Расскажи нам все что ты знаешь, а то мы сейчас отправим тебя к праотцам.
Я ничего не ответил – просто в этот момент мне в голову не приходили никакие подходящие слова. Тогда он повторил свою последнюю реплику. Я продолжал молчать. По команде офицера солдаты подняли ружья. Офицер обратился ко мне еще раз, напоминая, что у меня есть последний шанс. Чтобы убедиться в том, что я его слышу, он подошел ко мне и повторил все, ударяя меня по лицу после каждого слова. Я по-прежнему молчал. Тогда он указал солдатам, где у меня находится сердце, от досады ударил меня плоской стороной меча, плюнул на меня и направился к солдатам.
