Фесс очень смутно помнил последнюю войну, в которой участвовал. Всплывали очертания каких-то башен, горящие здания, белый снег, на котором столкнулись в жестоком бою закованные в сталь легионы; он помнил лицо человека, кого привык называть Императором, но больше – ничего. Он не смог бы сказать, из-за чего вспыхнула та война и кто в ней победил. Он вполне допускал мысль, что проиграть могла и та сторона, за которую сражался он, Фесс, – иначе зачем бы ему было без памяти бежать так далеко?
Он не забыл и не утратил ничего из того, что составляло когда-то его личность – чему-то в этом мире он радовался, что-то заставляло его негодовать, что-то, как и положено, оставляло равнодушным. Впервые за много лет он мог не прятаться за личиной, мог быть самим собой, забыв о легендах и прикрытиях. Он понимал, а не помнил, что до катастрофы был скорее всего шпионом, и притом очень хорошим – тренированный глаз сам отмечал удобные пути для войска, места днёвок и ночлегов, водопои для лошадей и прочее; и хорошо, хорошо, хорошо, что Парри до этого так и не смог добраться!..
Пока что Фессу не было особенного дела до того, что творится в этом мире. Однако он знал: чтобы вновь стать человеком, ему надо будет пройти через сумерки бытия – быть может, тогда он вспомнит. Он не сомневался, он знал, что когда-то ему уже пришлось проходить через подобное – на поджаром жилистом теле, отнюдь не столь же молодом, как обманчиво-чистое и свежее лицо, остались шрамы. Когда и при каких обстоятельствах он получил их, Фесс не помнил. Может, и на последней войне, хотя нет, едва ли, слишком старые. «Весь набор, – проворчал Парри, когда разглядел его как следует. – Мечи, сабли, стрелы… копья… а есть и такие, что я и определить-то не берусь. Ты часом не из Храма ли будешь, парень?..
Вопрос Парри тогда остался без ответа. Уже много после он сам стал спрашивать своего спасителя, в том числе и про загадочный Храм, однако узнал немногое. Есть вроде бы такая община, где-то на юго-востоке, за Салладором, за Восточной Стеной, на полпути в восходные страны: готовят там якобы великих, непобедимых бойцов, над которыми безраздельно властвует некий старец-настоятель. От этих воинов нет ни защиты, ни спасения, они разят и исчезают в ночи, словно призраки; зачастую им удаётся одолеть даже не слишком сложную магическую защиту.
Парри долго ворожил над своим гостем, однако так ничего и не выяснил. Тайна осталась нераскрытой и теперь манила, словно сладкий густой мёд; одна из множества, которые ему предстояло раскрыть.
