Океан, который до этого казался спокойным, своей зыбью так раскачивал стоявший без хода "Рюдзе", что его островная надстройка то вздымалась куда-то высоко вверх, то зловеще приближалась и угрожающе нависала "над моим маленьким эсминцем. Холодный пот катился по моему лицу. Матросы с кранцами и баграми встали у борта, чтобы нас не ударило волной об авианосец и не навалило на него.
Мы приняли сначала раненых, потом офицеров с секретными документами, а затем всех, кого еще можно было спасти. Прием экипажа "Рюдзе" прошел быстро и эффективно. Мы приняли на борт более 300 спасенных. Внезапно крен авианосца сильно увеличился.
- Закончилась ли эвакуация? - прокричал я в рупор с мостика.
Офицер, отвечающий за прием спасенных, ответил утвердительно.
Взревели мощные трубы "Амацукадзе", и эсминец стал быстро отходить от погибающего авианосца.
Мы успели пройти едва ли метров 500, как "Рюдзе" опрокинулся и исчез в океанской пучине. Образовавшийся на месте гибели авианосца огромный водоворот подхватил "Амацукадзе" и стал кидать эсминец из стороны в сторону. Я страшно испугался, что может произойти что-нибудь очень серьезное и еле-еле справился с управлением, выведя корабль из опасной зоны.
Я еще не успел отдышаться от пережитой опасности, как услышал тихий голос за своей спиной:
- Капитан 2-го ранга Хара... Вы не представляете, насколько я вам благодарен...
Я обернулся и увидел капитана 1-го ранга Тадао Като, командира "Рюдзе", того самого человека, которого я так ругал в течение прошедшего дня. Он выглядел измученным и больным, но снова поклонился мне и прохрипел:
- Пожалуйста, примите мою глубочайшую благодарность от имени всего моего экипажа.
Внезапно мне стало его жаль, а злость снова обратилась на адмирала Ямамото, который выбрал такого неподготовленного офицера - Като был строевиком, а не специалистом - для выполнения столь важной задачи, как "приманка".
- Вам нет нужды благодарить меня, Като, - раздраженно ответил я. - Вы выглядите совсем больным. Вы не ранены?
- Нет, Хара, я здоров. Но я вспоминаю, сколько погибло моих моряков... И мой корабль...
Он закрыл лицо руками и, не в силах больше контролировать себя, разрыдался. Когда он побрел к трапу, я только спросил:
- Господин Като, скажите: мой друг Киши, ваш старпом, он спасся?
Като обернулся. Он не сказал ни слова, но по печали на его измученном лице я понял все и кивнул. Като, опустив голову, стал спускаться по трапу.
