– А… старшина…
– Узнали, Дмитрий Владимирович. Чувствую, становлюсь популярен в некоторых кругах. – Старшина хихикнул и вытер лысину платком. – Как же это вас угораздило-то, а?
– Да пошел ты… – Димка отвернулся.
– Не стоило вам, ой не стоило… А знаете что? Давайте договоримся. Вы мне строите портал туда, где сейчас Вячеслав Соломонович. Вы ведь знаете, не так ли? Я и сам его найду, просто времени на это уйдет многовато. А я, так и быть, верну вас назад, в утро позавчерашнего дня. И заживете как прежде, спокойно и перспективно. Как вам такой договорчик?
– Я уже сказал тебе, куда идти, или только подумал? – Базов хмуро зыркнул в глаза своему тюремщику.
– Э-э-э, как невежливо. И глупо, между прочим. Я ведь на самом деле искать его сейчас и не собираюсь, он сам за вами придет. Ведь придет? По глазам вижу, знаете, что придет. Да только судьба у вас теперь будет одинаковая. Зря отказались, зря, все бы кончилось гораздо быстрее. И с немалой для вас выгодой, между прочим… Что ж, счастливо оставаться, подождем. – Лицо из дыры исчезло, но мгновение спустя появилось вновь. – Да, кстати, в Ленинград можете и не спешить. Все одно – не успеете.
Солнце еще не село, но в лесу уже стало заметно темнее. Вернувшиеся разведчики доложили, что два немецких отделения благополучно достигли въезда на базу, и больше никакого заметного движения, кроме обычного, не наблюдалось. Бо́льшая часть диверсионной группы партизанского отряда успела выспаться и подготовиться к предстоящей операции. Оставалось только дождаться темноты и двинуть в направлении КПП. Дед лениво наблюдал, как бойцы отбиваются от бесшумно передвигающегося комиссара, пытающегося провести с каждым политинформацию на предмет поднятия морального духа. Собственно, сейчас можно было особо и не шептаться: расставленные на приличном расстоянии от лежки посты не подавали никаких тревожных сигналов, но Деду не очень-то хотелось провести последние часы перед боем на партсобрании, выслушивая пламенные речи. Ну, не смог он отбрехаться от включения в состав группы замполита, не смог. Комиссар объединения почему-то сильно настаивал.
Неторопливые командирские размышления прервала Олеська. Ее рыжая шевелюра вынырнула из ближайшего куста и распугала облюбовавших его ранних шмелей.
– Тьфу, бестолочь, хоть подшлемник надень – демаски́руешь.
– Дед, а Дед… – она пропустила приказное пожелание мимо ушей, – мне отойтить надо, съела чего-то не то.
– Чего ты могла съесть? Второй день сухарями питаемся, – проворчал командир. – Или опять зеленые ягоды хватала?
