— Пожалуйста, мистер Росс! — сердечно, но не без некоторой формальности, которая несколько охладила мой пыл, произнес он.
Я вошел в комнату, и Абель Трелони протянул мне руку, которую я пожал с удовольствием. Он, не отпуская ее, подвел меня к своей дочери. Маргарет смотрела то на меня, то на него и наконец опустила взгляд. Мы стояли так близко друг к другу, я слышал ее взволнованное дыхание. Мистер Трелони нарушил затянувшееся молчание.
— Если все происходит так, как бы мне этого хотелось, нам не следует что-либо держать в тайне друг от друга. Малькольм Росс уже так много знает о моих делах, что, полагаю, он должен либо забыть о них и молча удалиться, как подобает джентльмену, либо узнать о них еще больше. Маргарет! Не хочешь ли ты, чтобы мистер Росс взглянул на твое запястье?
Девушка вопрошающе посмотрела на него, но, несмотря на ее заметное колебание, было ясно, что она приняла решение. Ничего не говоря, Маргарет подняла правую руку и сдвинула золотой браслет в виде распростертых крыльев вниз, открыв кисть.
Я похолодел от ужаса.
На ее кисти виднелась тонкая зубчатая красная линия, с которой словно стекали красные пятна, похожие на капли крови!
Девушка стояла передо мной — само воплощение гордой терпимости. Сквозь всю присущую ей мягкость и великодушное пренебрежение к собственной личности, которое я ощущал в ней, сквозь пламя огня, который, казалось, сиял из темной глубины ее глаз, освещая душу моей возлюбленной, — яркими искрами сверкала, вне всякого сомнения, гордость. Это чувство, основанное на вере, рожденное чистотой сознания, — гордость истинной королевы из прежних времен, когда принадлежность к королевскому роду требовала обладать величайшей храбростью и быть первым во всех великих деяниях. Так мы простояли несколько секунд, и в глубоком, торжественном голосе ее отца я услышал брошенный мне вызов:
— Что вы скажете теперь?
Не в силах выразить ответ словами, я взял правую руку Маргарет, склонился и чрезвычайно нежно поцеловал ее запястье. Когда, не отпуская руки девушки, я поглядел ей в лицо, то увидел на нем выражение такой радости, о которой мог только мечтать, как о райском блаженстве. Затем я обернулся к мистеру Трелони.
— Вы получили мой ответ, сэр!
Его мужественное лицо осветила гордая улыбка. Абель Трелони произнес единственное слово, когда положил свою руку на наши, сомкнутые, и нагнулся, чтобы поцеловать дочь:
— Хорошо!
Раздался стук в дверь, и в ответ на бесстрастное «Входите!», произнесенное мистером Трелони, появился мистер Корбек. Увидев нас, он в недоумении отшатнулся, и буквально в это же мгновение мистер Трелони поспешил к нему. Когда хозяин дома пожимал ему обе руки, казалось, что весь энтузиазм его молодости, о котором рассказывал нам мистер Корбек, вернулся к нему в одно мгновение.
