Я не мог не восхититься великодушием девушки по отношению к слугам и мысленно согласился с экономкой:
— Наша хозяйка — настоящая принцесса!
«Принцесса!» — именно это слово пришло мне в голову, когда я впервые увидел Маргарет на балу. Высокая, стройная, похожая на лилию, гибко покачивающуюся на стебле, или на цветок лотоса — ей так шло платье из тончайшей черной ткани с золотым шитьем. В темных волосах отсвечивало лунным блеском украшение из крупного жемчуга и драгоценных камней, обрамленное вырезанными из лазурита страусиными перьями. Запястье украшал широкий браслет в виде двух крыльев из золота, между которыми был укреплен круглый желтый самоцвет, обвитый серебряными змеями. Нас представили друг другу, и, несмотря на ее чарующую любезность, я чувствовал себя неловко в обществе этой красавицы. Лишь несколько недель спустя, во время пикника, когда у меня появилась возможность познакомиться с ней поближе, моя робость перешла в иное чувство.
Следующая сцена, в которой мне пришлось принять участие, оказалась несравненно более волнующей и болезненной. Около трех часов дня в дверь кабинета, где я находился, осторожно постучал сержант Доу. Переступив порог, он внимательно оглядел комнату.
— В чем дело? — спросил я. — Кажется, вы хотите поговорить со мной наедине?
— Совершенно верно, сэр. Могу я рассчитывать на полную конфиденциальность?
— Вне всякого сомнения.
Он помедлил, затем ответил:
— Вы знаете меня достаточно, чтобы предположить, что я человек долга. Я полицейский, детектив, и моя обязанность — расследовать любое дело, которое мне поручено, никого не боясь и никого не покрывая.
— Ну конечно, конечно! — машинально кивнул я, и сердце мое почему-то болезненно сжалось. — Будьте откровенны, я обещаю, что любая информация, которую вы мне сообщите, не выйдет за пределы этого кабинета.
— Спасибо, сэр. Полагаю, то, что я скажу, не должно быть сообщено никому. Даже мисс Трелони или ее отцу, когда он поправится.
— Разумеется, если таково условие! — произнес я более сухим тоном.
Уловив перемену в моем голосе, сержант заметно смутился.
— Простите, сэр, но я нарушаю мой долг, говоря с вами на эту тему. Впрочем, я знаю вас давно и чувствую, что могу доверять вам. Не вашему слову, сэр, — в нем я уверен, — но вашему благоразумию!
Я поклонился.
— Продолжайте!
И он не заставил себя ждать.
— Я обдумывал это дело, сэр, до тех пор, пока у меня голова кругом не пошла, но пока что не могу найти для него простой разгадки. Несмотря на нападения, по-видимому, никто не входил в дом и тем более не выходил. На какой вывод это вас наталкивает?
