ОЛИВИЯ И ЛЕГИОН кружили вокруг друг друга.
Когда маленкая демонесса сделала выпад, Оливия отпрыгнула, и Легион со стуком врезалась в стену.
Теперь, Оливия изучала своего противника.
Она видела подобный вид существа — миньон, также известный как демон-прислужник — которых уничтожали прежде.
Все ангелы уничтожали, даже те у кого единственной целью было нести покой и радость в мир.
Но, конечно же, она никогда не дралась сама.
Хотя уничтожение их никогда не казалось похожей на большинство из битв ангелов-воинов.
Не совсем.
Они просто протягивали руки, и появлялись их огненные мечи.
Однажды эти языки огня, которые не были созданы в аду, а изверглись из рта ее Бога, и его дыхание было намного горячее чем все адское пламя так полюбившееся демонам, соприкоснулся с чешуей и демоны распались.
Это, ну, это не будет похоже на нечто подобное.
Кайя и Камео были все еще на полу, все еще корчась, их кожа теперь была светло-зеленого цвета.
Как ангел, Оливия могла бы успокоить их, забрав их боль себе и уничтожить ее.
Но оказавшись в ловушке этого немощного тела, она ничего не могла сделать.
Ничего, кроме как наблюдать.
И драться.
Если она надеялась выжить, ей необходимо было то, что она никогда не испытывала: ярость.
В конце концов это именно то, что делает людей более сильными.
Не так ли? Ведь кажется что они увеличиваются, разрушают, завоевывают когда они поглощены эмоциями.
Итак…
что разозлит ее? Определенно воспоминание о времени проведенном в аду.
Несмотря на то, что она предпочла бы лишиться глаз, Оливия позволила всплыть воспоминаниям о времени проведенном в аду.
Языки пламени…
зловоние…
эти тянущиеся к ней, блуждающие по ней руки…
Тошнота забурлила в ее желудке, страх и отвращение смешались с этим первым взрывом ярости.
После этого инстинкт взял верх, а ее шок от жестокого обращения с Кайей и Камео вступил в сопротивление, сводя испуг к нулю.
Слава богу, только испуг.
"Ты умрешь ссссегодня, ангел."
Ее руки сжались в кулаки.
Я — сильная.
"Ты никогда не сможешь быть с Аэроном так как желаешь, демон." сказала она, правда, звучавшая в ее голосе должно быть была неприятной для существа выросшего во лжи.
